Анаис Нин: Дневник 1931-1934 гг. Рассказы

Последние годы жизни Анаис Нин провела в США, отдавая много сил женскому движению, продолжая писать книги, выступая с лекциями по всей стране. Выходят ее книги, выходят тома «Дневников», их переводят на многие языки мира, Анаис Нин становится одним из самых читаемых писателей. По-разному относятся к ее творчеству, но равнодушных нет.

Она умерла в Лос-Анджелесе 14 января 1977 года. После кремации маленький спортивный самолет поднялся в небо над заливом Санта-Моника. Друг последних лет Анаис, Руперт Тоул, опрокинул урну с ее прахом над волнами Тихого океана. Она всегда старалась быть как можно ближе к большой воде.

Известная американская романистка Эрика Джанг пишет об Анаис Нин, что нет другого автора, «кто бы рассказал о сексуальной стороне жизни женщины так откровенно». И в то же время, по словам биографа Анаис Ноэль Райли Фич: «ни одна женщина не оставила такого обширного протокола внутреннего мира творческой личности». Значение Анаис Нин в истории литературы заключается в том, что она, выдающийся автобиограф, исследователь женской души и связующее эволюционное звено между Гертрудой Стайн и поколением битников. А мир откликнулся на такое явление, как Анаис Нин, несколькими пародиями, в числе которых «Две сестры» Гора Видала, его же «Прямо с Голгофы», и пространным романом Дарвина Портера «Венера»; а еще созданы шесть книг, посвященных ее творчеству и жизни, и два с лишним десятка университетских диссертаций, а еще марка французских духов «Анаис»… и легенда.

В России первые переводы из Анаис Нин Появились только к концу девяностых годов. Сначала это были сборники ее эротических новелл. В 1998 году издательство «Гелеос» выпустило сборник, в котором помимо эротики были фрагменты «Дневника» за сороковые годы и новеллы из книги «Под стеклянным колоколом». В настоящем издании читатель познакомится с «Дневником» 1931–1934 гг., очень важного периода в биографии Анаис. Но помня об оценке ее творчества Генри Миллером, переводчик снабдил издание «Дневника» комментариями, где содержатся сведения, почерпнутые из вышедших после смерти Анаис ее дневниковых записей, ее автобиографических новелл и повестей, из воспоминаний ее современников. Эти сведения дают дополнительные штрихи к портрету незаурядной писательницы, «тысячеликой женщины» Анаис Нин.

Лувесьенн похож на тот городок, где жила и умерла госпожа Бовари. Ему много лет, и он совершенно не тронут современной жизнью, никаких перемен. Построили его на холме, возвышающемся над Серой. В ясные ночи видны огни Парижа. В Лувесьенне древняя церковь, господствующая над кучкой домишек, улицы, мощенные булыжником, несколько довольно обширных частных владений с особняками и замок на самом краю городка. Один из этих особняков когда-то принадлежал мадам Дюбарри. Во время Революции любовника мадам гильотинировали, и его отрубленную голову перебросили через увитую плющом ограду в сад этого особняка. Теперь здесь собственность Коти.

Со всех сторон Лувесьенн окружают леса, в которых когда-то охотились короли Франции. Большинство особняков принадлежит очень толстому и очень старому скупердяю, словно списанному с одного из бальзаковских скряг. Он дрожит над каждым сантимом, мучается, когда ему указывают на необходимость ремонта в том или другом месте, подолгу обсуждает эту проблему, но всегда кончает тем, что оставляет свои дома разрушаться от дождей и снегопадов, металл ржаветь, дерево плесневеть, а сады зарастать сорняками.

В окнах домов торчат старухи, глазеющие на прохожих. Улица, петляя, сбегает к Сене. На берегу реки таверна и ресторан. По воскресеньям сюда съезжаются парижане пообедать, нанять лодку и пройтись на веслах по Сене, как это любил в свое время Мопассан.

По ночам лают собаки. Из садов доносится запах жимолости, если это лето, и прелой листвы, если это зима. Слышится свисток паровозика, снующего между городком и Парижем. Старый-старый поезд, он привозил сюда отобедать на деревенском воздухе еще героев прустовских романов.

Моему дому две сотни лет. У него стены в ярд толщиной, у него большой сад, широченные железные ворота для автомобилей и маленькая железная калиточка для людей. Сад расположен позади дома, а перед домом покрытая гравием площадка, увитый плющом бассейн, в нем сейчас полно грязи, и бездействующий фонтан торчит посредине, словно кладбищенский памятник. Колокольчик у ворот звенит, как гигантский коровий бубенец, и еще долго после того, как за него дернут, он качается, и эхо отвечает ему. Звонят; наша Эмилия, испанка, нанятая в прислуги, распахивает ворота, и автомобиль скрежеща колесами, въезжает на гравийную площадку…