Зиновий Каневский - Цена прогноза

- Они идут! Их ужасно много!

Был вечер. В сочетании с туманом сумрак казался особенно густым. Но вскоре и Паульсен увидел с порога дома группу людей - зрелище, совершенно непривычное для полярного охотника-одиночки. Послышался лай: плененные немцами эскимосские собаки радовались возвращению домой. Откликнулись их местные сородичи. Паульсен и Опьсен бросились в дом, а эскимосы, как и решено было заранее, вскочили в нарты и помчались на юг. Это не было дезертирством - эскимосы не числились солдатами...

На двоих датчан имелись две винтовки. Сколько раз молил Паульсен американцев прислать ему хотя бы один пулемет! (Эти просьбы были услышаны лишь через несколько месяцев, и пулеметы были сброшены на парашютах уже после того, как нужда в них отпала.) Немцы же пулемет имели. Они привезли его на одной из трофейных упряжек. У каждого был автомат. Риттер привел с собой лишь пятерых, но его расчет был точен: из дневника Иенсена он узнал истинное соотношение сил, а также и то, как плохо вооружен патруль. Пулемет и автоматы гарантировали успех.

Остановившись на морском льду у самого берега, отряд укрылся за крупным айсбергом, вмерзшим в лед. Риттер приступил к переговорам. Сначала он окликнул по имени Паульсена, а потом - поскольку тот не ответил перечислил подряд всех остальных военнослужащих гренландской армии. В его тоне звучала издевка: вот, мол, все ваше могучее воинство, я его знаю наперечет! Затем последовал учтиво рыцарский вопрос:

- Ну, что, вы намерены сопротивляться!?

Паульсен коротко выкрикнул:

- Да, намерены!

По домику ударил трассирующими пулями пулемет. Датчане успели сделать наугад несколько винтовочных выстрелов, но тут у порога взорвалась граната, за нею - вторая, сверкнуло пламя взрывов, вылетели стекла. Они бросились по лесенке на чердак, к люку - аварийному выходу на случай пурги. Им удалось спрыгнуть на землю с задней стороны дома. Две фигурки метнулись в разные стороны и потерялись во тьме.

Риттер торжествовал: Эскимонесс, "осиное гнездо" - в его руках! Он распорядился взять все продукты и меховые одежды со склада, забрать собак и сжечь поселок дотла. Что касается его горе-защитников, то они обречены. Без собак и походного снаряжения им долго не продержаться. А до ближайшего населенного пункта, острова Элла на юге - свыше двухсот миль!

Он торжествовал бы еще больше, если бы знал, как был одет Паульсен. На командире гренландского патруля не было ни верхней одежды, ни унтов. Только рубашка, брюки и сапоги из тюленьей кожи, заменявшие Паульсену ночные туфли: он ведь готовился к бою, а не к бегству! И не его вина, что защитить Эскимонесс не удалось - слишком неравными оказались силы. Словом, Паульсен был сейчас в таком же точно положении, как Иенсен десять дней назад. Только впереди лежали не пятьдесят, а двести миль пути, которые, даже при всем желании, не пробежишь... Ольсен же был экипирован много лучше: отправляясь на наблюдательный пункт, он был одет по-походному. И вообще ему неслыханно повезло: через день после бегства из Эскимонесса он встретил упряжку Хенри Руди, возвращавшегося из очередного патрульного рейда на юг, и вдвоем они благополучно добрались до острова Элла.

Паульсену пришлось туго. Он знал, что ни в одной из хижин, которые будут встречаться ему по дороге, он не найдет ни еды, ни одежды. Все уже было давным-давно израсходовано во время многочисленных патрульных поездок, уже много месяцев запасы не пополнялись - не до того было. К счастью, в первой же хижине ему удалось разыскать кусок старого брезента и рваный спальный мешок. Он прорезал в мешке отверстие для головы и облачипся в него, словно в парку, а ноги обмотал брезентом.

Паульсена не покидал страх. Он боялся погони, плена, смерти, пустячной метели на гладком безжизненном льду. Он сразу обморозил лицо, руки, ноги. Ноги быстро превратилась в сплошную кровавую рану, как это было и у Иенсена: брезент и тюленья кожа - плохая защита от острых камней и льда.

Перед ним все отчетливее вставала перспектива голодной смерти. Винтовку и патроны он сумел сохранить, но, как на зло, совершенно не было дичи. Ни тюленя, ни песца (в общем-то, малосъедобного), ни лемминга, маленькой полярной мыши. Сейчас он был даже согласен встретиться с медведем, хотя и понимал, что вступать в схватку со зверем в его состоянии крайне рискованно.

На восьмой день у Паульсена начались голодные галлюцинации. Ночь он провел в снегу, не успев добраться до очередной хижины. Внезапно он почувствовал какое-то облегчение и понял, что умирает. Если не удастся раздобыть еды сегодня же, сейчас же - конец... Он заставил себя добрести, доползти до бпижайшего домика и с яростью отчаяния принялся разыскивать в нем продукты. В углу, под грудой тряпья, он обнаружил бог весть какой давности банку бобов. Она спасла его.