Нина Барановская - По дороге в Рай... ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева...

Такое мог написать человек, знающий все это не понаслышке. В Москве, неподалеку от ВДНХ, стоит монумент покорителям Космоса, в народе прозванный "Мечтой импотента". Он стоит на широкой площадке.

- Вот на этой площадке мы и сходились с пацанами из другого квартала, - показал Костя в сторону монумента.

- Зачем сходились? - наивно спросила я.

- Ну, дрались там. Кто с цепями приходил, кто так...

Мне приходилось видеть его в компании школьных друзей. Самые разные люди. Были среди них и не семи пядей во лбу, на мой взгляд. Но что совершенно точно, всех их он нежно любит и для каждого из них он "свой".

Когда он ездил "в гости" в свой старый дом, где жил в школьные годы, жена его говорила:

- Ну, это все! Это теперь дня на три. А то и на пять.

Истинность этих слов подтверждаю. Я помню, как однажды в свою бытность в Москве надо было по очень важному делу вытащить Кинчева из компании школьных друзей. Причем речь шла о деле жизненно важном именно для Кости. Во времена его войны с ленинградской милицией (об этом речь дальше) нужно было срочно устроить его на работу, чтобы он не числился "тунеядцем". И вот человек, который хотел ему в этом помочь и которому нужно было, чтобы Костя подписал соответствующие документы о приеме на работу, отдал свою трудовую книжку и т.д., этот человек затратил невероятное количество энергии и сил на то, чтобы оторвать Кинчева от его школьной компании. это был тринадцатый подвиг Геракла.

Как-то зашел разговор о Костиных фанатах. Да и вообще о новом поколении. Я, помнится, брюзжала по поводу того, что отсутствие тяги к знаниям и культуре едва ли не самая яркая черта сегодняшних шестнадцатилетних.

- Да чего, Нин, я такой же был. В хоккей играл да дрался. Потом, когда подрос, все больше насчет девчонок...

Тем не менее ему как-то удалось совместить в себе "хоккей", "девчонок" и любовь к дракам с большой любовью к книге, к слову.

На этом мы однажды и сошлись.

В течение сезона 85-86 года мы довольно часто встречались в ЛМДСТ и почти всегда спорили. Для споров были две непреходящие темы: творчество "Аквариума" и отношение к христианству. Я Кинчева тогда считала путаником, была уверена, что он, так сказать, адаптирует слово Божие "под себя". Помню, в буфете ЛМДСТ, когда мы сидели за кофе, он выложил на стол книжку в черном переплете. Это были апокрифы.

- Вот он что говорил! - И ткнул пальцем в строку.

- "Я ем и меня едят", - прочитала я указанное место. - Ну и что?

- А то... Смиренник... - И рассмеялся.

- Костя, но ведь тут все дело в синтаксисе. Синтаксис был другой. Говоря современным языком, это означает: "Если я ем, то тогда и меня едят". То есть по принципу "что посеешь, то и пожнешь".

Но для него тогда (да и сейчас) Христос не был агнцем. Спустя много месяцев мы смотрели с ним как-то "Иисус Христос – суперзвезда" по видео. И вот когда началась сцена изгнания торгующих из храма – одна из лучших в фильме, – он вдруг произнес то же самое слово: "Смиренник... А?" – и так же одобрительно засмеялся.

В те первые недели нашего общения он часто говорил о том, что Христос предпочитал общество блудниц и мытарей. Мне все казалось, что это попытки оправдать себя, свою неприкаянность, полубродячий образ жизни, для которого вроде бы и не было оснований: есть квартира в Москве, жена, есть образование, профессия. И человек вдруг на все это плюет и живет все время в чужом городе, по чужим углам. Теперь я понимаю, что не стремление оправдаться, а желание объяснить важные для себя вещи руководило им в этих наших спорах. Он тогда начал резко взрослеть. Не по поступкам даже сужу, а по тем песням, которые о начал писать.

Что же касается "Аквариума", отношения к нему, а вернее, к БГ – это особа тема. В рокерских кругах тогда немало говорили об обозначившемся будто бы соперничестве Кинчева и Гребенщикова, о творческом состязании, что ли. В этом есть доля истины. У Боба в 1985 году не только в Питере, но и в стране не было серьезных конкурентов. "Машина времени" после перехода на профессиональную сцену в глазах всегда непримиримых даже к тени благополучия фанов слегка потускнела. Цой еще не встал в полный рост, хотя и был уже одной из значительных фигур в рок-движении. Звезда Майка Науменко начинала закатываться. В Питере было много хороших групп, но "Аквариум" выпадал из обоймы, реял где-то в горних высях над всеми. И тут появился Кинчев. Теперь, может быть, немногие помнят Костину песню тех пет "Мы держим путь в сторону леса". Впоследствии он подтвердил, что посвящена она была именно Гребенщикову. В ней отношение Кинчева к БГ высказано вполне определенно: