Макс Хастингс - Операция «Оверлорд». Как был открыт второй фронт

Еще больше споров и критики, связанных с Фалезским мешком и другими сражениями в Нормандии, было сосредоточено на генералах, решения которых будто бы сами по себе гарантировали их эффективное осуществление. В этой связи представляется важным рассмотреть вопрос о том, было ли конкретно принятое решение осуществимым в пределах возможностей тех сил и средств, на которые возлагалось его претворение в жизнь. В настоящей книге красной нитью проходит мысль о том, что бесспорная реальность битвы за Нормандию заключалась в том, что когда союзные войска сталкивались с немцами в более или менее равных условиях, то немцы почти всегда одерживали верх. Если кампанию рассматривать как абстрактное военное упражнение, тогда всякого рода возможности становятся допустимыми: англичане могли и должны были занять Кан в день Д; операции «Эпсом» и «Гудвуд» должны были привести к решающим успехам наступавших союзников и к развалу немецкой обороны. Но случилось так, что союзникам нигде не удалось осуществить решающий прорыв на фронте боеспособных немецких соединений до тех пор, пока они не были обескровлены. Операция «Кобра» явилась превосходным примером американского прорыва и наступления, однако огромным американским силам противостояли только остатки разгромленной учебной танковой дивизии и несколько боевых групп на флангах. И даже эти силы доставили немало тревог солдатам Коллинса в первый день наступления. Англичане начали успешно продвигаться вперед и занимать значительную территорию только тогда в августе, когда они численно значительно превосходили противостоявших им немцев, у которых оставалось всего несколько десятков танков и самоходных орудий. Можно доказывать, что любая попытка союзников окружить немцев до того, как их силы будут поставлены на грань катастрофы в результате боев на истощение, обошлась бы союзникам слишком дорого. Американский или английский прорыв в южном направлении в июне мог закончиться для союзников тяжелыми последствиями в случае решительного немецкого контрудара.

Широкое распространение получили утверждения, что основное затруднение для союзников было связано с тем, что они слишком много внимания и энергии уделяли перед десантированием проблемам непосредственной высадки на берег в ущерб тому, что должно произойти после захвата прибрежного плацдарма. В этом есть доля правды. Однако после 7–8 июня затруднения союзников были обусловлены не недостаточно продуманным планированием, а различным уровнем боеспособности противостоявших сил на поле сражения.

Союзники в Нормандии столкнулись с прекрасно подготовленной, боеспособнейшей армией, одной из крупнейших, какие мир когда-либо видел. Это простая истина, которую многие военные и писатели не проявляют готовности признать частично из чувства национальной гордости, частично в силу того, что приходится соглашаться, что вермахт и войска СС упорно сражались за самый отвратительный режим нацизма, какой когда-либо знал мир. Качество оружия немцев — прежде всего танков — имело огромное значение. Отлично была у них отработана тактика: упорная оборона; концентрированный локальный огонь из минометов и пулеметов; быстрые контратаки с целью возвращения утерянных позиций. Части продолжали упорно сражаться, даже когда оказывались отрезанными, и это не было признаком фанатизма, а здравой тактической дисциплиной, когда такое сопротивление на тыловых рубежах в значительной мере снижало темп продвижения союзников, как это случилось в ходе операции «Гудвуд». Наступательные действия немцев были менее искусными, даже неуклюжими. Но они сразу освоили методы просачивания в условиях бесконечных переплетений живых изгородей — мастерство, которое очень немногие американские части оказались способными освоить даже к концу нормандской кампании. Командиры, непосредственно руководившие мелкими подразделениями, расчетами и экипажами, значительно превосходили американских да, вероятно, и английских младших командиров этого уровня.

Лишь немногие американские пехотные части прибыли в Нормандию, имея твердое представление об основах тактики — недостаток, за который многие солдаты поплатились своей жизнью. Американские воздушно-десантные части показали тот максимум, которого может добиться американский солдат на поле боя. Но весьма небольшое число соединений могло сравниться с 82-й и 101-й дивизиями. Мнение, будто огневая мощь может в конечном счете избавить пехоту от необходимости вести ожесточенные бои, лежит в основе многих затруднений и неудач в наземных операциях. Любопытно отметить, что лейтенант Эндрю Уилсон, танкист, который сражался в Нормандии, спустя четверть столетия побывал во Вьетнаме в качестве корреспондента и увидел там ту же самую беспечность на поле боя, какую он наблюдал в 1944–1945 годах в Нормандии. Большая внимательность и более умелое ведение боя на ранних стадиях сражения в Нормандии привели бы в конечном счете к сохранению жизни многих американских солдат и офицеров. Как английские, так и американские командующие иногда, кажется, больше стремятся выискать козлов отпущения, чем выяснить истинные причины неудачных действий войск на поле боя. Некоторые из генералов, снятых со своих постов во время боев в Нормандии (и в других местах), были некомпетентными. Но существовали пределы, дальше которых корпусной или дивизионный командир был не в состоянии действовать при тех людских и материальных ресурсах, которые он имел в своем распоряжении. Характерно, что когда Паттону или Коллинсу были переданы явно слабые дивизии, они не смогли добиться более высоких результатов, руководя этими дивизиями, чем менее компетентные командиры. То же самое можно сказать об английской 7-й бронетанковой дивизии. Ни один из новых командиров этой дивизии не достиг с ней ничего существенного на северо-западе Европы. Проблемы — где они существовали — зачастую касались полкового и батальонного звена. Но не было достаточного количества способных войсковых офицеров, чтоб заменять ими некомпетентных.