Владимир Карпов - Генералиссимус

В общем, культ личности был творением карьеристов и лизоблюдов. Это было создание людишек мелких, порочных, подленьких.

Как относился к культу сам Сталин? Документы говорят о том, что он, в принципе, считал это вредным и недопустимым. Вот что писал Сталин в "Детиздат" 16 февраля 1938 года по поводу готовившейся к изданию книги "Рассказы о детстве Сталина":

"Я решительно против издания "Рассказов о детстве Сталина".

Книжка изобилует массой фантастических невероятностей, искажений, преувеличений, незаслуженных восхвалений. Автора ввели в заблуждение охотники до сказок, брехуны (может быть, "добросовестные" брехуны), подхалимы. Жаль автора, но факт остается фактом.

Но не это главное. Главное состоит в том, что книжка имеет тенденцию вкоренить в сознание советских детей (и людей вообще) культ личности вождей, непогрешимых героев. Это опасно, вредно. Теория "героев" и "толпы" есть не большевистская, а эсеровская теория. "Герои делают народ, превращают его из толпы в народ", - говорят эсеры. "Народ делает героев", отвечают эсерам большевики. Книжка льет воду на мельницу эсеров, будет вредить нашему общему большевистскому делу.

Советую сжечь книжку".

Однажды Сталин обнаружил в почте дельное письмо о работе одного колхоза. Письмо и факты понравились, но кое-что Сталин в своей записке редактору "Правды" Мехлису велел убрать.

"Тов. Мехлис!

Просьба пустить в печать прилагаемую поучительную историю одного колхоза. Я вычеркнул в письме слова о "Сталине" как "вожде партии", "руководителе партии" и т. д.

Я думаю, эти хвалебные украшения ничего, кроме вреда, не дают (и не могут дать). Письмо нужно напечатать без таких эпитетов.

С ком. приветом И. Сталин"

Полковник Е. Разин, военный историк, прислал Сталину свою рукопись. Высказав замечания по теме, Иосиф Виссарионович осадил автора: "Режут слух дифирамбы в честь Сталина - просто неловко читать".

В личном архиве Генерального секретаря обнаружено много проектов официальных бумаг и частных писем с различными "культовыми" предложениями. На всех - резолюция Сталина: "Против. И. Ст.", "Я решительно против...", "Нецелесообразно. И. Ст.".

Например, в 1938 году нарком внутренних дел А. Ежов обратился в ЦК и Президиум Верховного Совета СССР с пылко аргументированным предложением переименовать Москву в Сталииодар: "...Я глубоко убежден в том, что все человечество земного шара нашей эпохи и все человечество будущих веков с удовлетворением и радостью воспримут переименование Москвы в Сталинодар..."

Калинин в официальной справке для Верховного Совета сообщил: "Сталин категорически высказался против переименования".

Своеобразного апогея величальные предложения достигли в дни празднования 70-летия Сталина 21 декабря 1949 года. Был создан специальный комитет под председательством Шверника. Этот комитет рассматривал поступающие предложения и сам выдвигал ряд мероприятий по поводу знаменательной даты. О них докладывали юбиляру, и все он отверг.

Приведу некоторые из них:

Соорудить в Москве монумент Победы в честь ее творца Сталина.

Создать в Москве "Дворец жизнедеятельности Сталина".

Увенчать здание университета на Воробьевых горах величественной фигурой Сталина.

Установить ежегодный Всенародный праздник в честь дня рождения Сталина.

Учредить орден Сталина.

Присвоить Сталину звание "Народный герой", что по статусу должно быть выше Героя Советского Союза и Героя Социалистического Труда.

Соорудить памятники Сталину в городах, за которые шли сражения, где участвовал Сталин в годы Гражданской и Отечественной войн. Установить монументы в городах, отмеченных приказом Верховного Главнокомандующего, с текстом этих приказов и барельефом Сталина.

Было и многое другое, на что Сталин посоветовал комитету через Молотова: "Побольше скромности".

Приняли решение в честь Победы над Германией (в назидание немецким потомкам) построить памятник в Берлине, объявили конкурс на проект. После того как были отобраны наиболее перспективные работы, пригласили Сталина с ними познакомиться и, конечно, хотели услышать его решающее мнение.

Сталин обошел и внимательно осмотрел все макеты. Большинство из них представляли вариации фигуры Верховного Главнокомандующего, что казалось естественным, как бы обобщающим итог победной войны.

Сталин посмотрел на скульпторов, в его взгляде многие уловили иронию, чему очень удивлялись.

Сталин спросил, показав жестом на проекты: