Николай Жевахов - Воспоминания. Том 2. Март 1917 – Январь 1920

О причинах гибели России сам Николай Давидович впоследствии написал весьма убедительную статью. В 1928 году, проживая все на том же подворье Святителя Николая Мир-Ликийских Чудотворца в итальянском городе Бари, где он когда-то строил православный храм на средства Императорского Палестинского общества, князь Жевахов высказал мысли, не утратившие своей значимости и поныне. Он сказал, что Россия погибла из-за вялости государственного аппарата и чиновничества, безпрестанно нарушавших присягу Государю, что аппарат должен быть безпощадным к беззаконникам, не перекладывая своих функций на Монарха. Богопомазанный Государь по своей сути Удерживающий, удерживает свой народ от повреждения. Он – милующий, его милость и любовь простираются на всех, а правопорядок блюдет карающая десница закона, чьи установления проводят в жизнь государственники и приставленные к делу чиновники.

Князь Жевахов, сам юрист, и ему ли не знать было, как важно не попустительствовать кромешникам вершить их злодеяния. А они вершили, можно сказать, безпрепятственно, что только могли. Открыто разжигали ненависть к Церкви и самодержавным устоям, с подачи жидо-масонских центров нагнетали истерию террора, развращали и дурачили толпу и неустойчивую часть интеллигенции. Уже будучи товарищем обер-прокурора Св. Синода, Жевахов много ездил по России, и везде печальные картины нравов были сходны: неверие и человекобесие насаждались чужеродами злонамеренно. Для этого они почти целиком завладели печатью, судами, педагогикой.

Проживая с 1920 года заграницей, Николай Давидович Жевахов в весьма сжатые сроки пишет свои замечательные "Воспоминания". В них дается широкая панорама русской жизни накануне Мировой войны и в пору русского погрома – революции. Оба первых тома уже были готовы к выпуску в свет в 1923 году. И первый том тогда же и вышел в Мюнхене, а второй удалось издать лишь через пять лет в сербском городе Новый Сад, причем тиражом всего 400 экземпляров. Непонимание Православной монархии, бытовавшее в России, перенеслось и в круги русского рассеяния. Жевахов убедительно вскрывает истоки такого рода непонимания. С первых же страниц второго тома он принимается за главное: "Революция, – пишет князь, – всегда была заданием определенной группы людей, выполнявшей директивы центра, программа деятельности которого непосредственно вытекала из Талмуда".

Николай Давидович даже считал, что чаяния жидовства отражают и книги Ветхого Завета, кроме, пожалуй, книг Иова и пророка Даниила. Остальные книги будто бы испорчены иудеями в угоду своим целям. Такая точка зрения Жевахова, конечно же, неприемлема для нас. Как небезспорны его суждения и по поводу Патриаршества в России. Автор "Воспоминаний" утверждает, что созыв Поместного Собора в 1917 году противоречил канону: нельзя выбирать Патриарха без Православного Царя, Государь и Патриарх неразрывны, они в одном лике отображают земной образ Спасителя. Был Жевахов и против представителей из мирян на Соборе.

Как несгибаемый синодал, князь Жевахов усиленно отстаивал Обер-прокуратуру, считая, что это духовное ведомство многое сделало для укрепления роли Церкви в русском обществе. Другое дело, нужны были реформы. Вместе с Обер-прокурором Св. Синода Николаем Павловичем Раевым князь Жевахов накануне революции разрабатывал такие реформы. Они заключались "в децентрализации церковного аппарата, в разграничении церковной и государственной сферы управления, в сближении архипастыря с паствой, в создании условий, имевших обезпечить архипастырю возможность выполнять его непосредственные задачи, что в совокупности возродило бы и оживило церковную жизнь на местах".

Надо сказать, что Н.П. Раев был личностью незаурядной. Благочестивый, образованный, любящий Престол и Отечество, он был назначен в Св. Синод по настоянию Императрицы Александры Феодоровны. Раевы давно известны при Дворе: отец Николая Павловича – первенствующий член Святейшего Синода, митрополит Петербургский и Ладожский Палладий (Павел Иванович Раев, 1827-1898) был духовником Августейшей Семьи; оставил по себе добрую память. Обер-прокурор Св. Синода Н.П. Раев вместе с князем Жеваховым стремился оживить приходскую жизнь, наполнить ее христианским деланием. К сожалению, эта деятельность быстро прервалась. Масону Керенскому нужны были не государственники, а шуты, и в обер-прокуроре Львове он нашел себе такого шута, который не только заменил весь Синод, но и сместил со столичных кафедр двух самых духоносных владык – Питирима и Макария. Россию прибрали к рукам преступники.