Вадим Удилов - Теракты и диверсии в СССР. Стопроцентная раскрываемость

Если описанные ранее случаи из практики оперативной работы можно назвать тактикой, то заранее спланированная органами госбезопасности деятельность по перехвату каналов связи иностранных разведок, а также внедрение, или проникновение, в спецслужбы противника наших сотрудников, резидентов, агентов и ведение различных оперативных игр является высочайшей классикой, и по праву это можно приравнять к оперативному искусству.

За 70 с лишним лет истории органов ВЧК — КГБ накопили немало разнообразных примеров такой деятельности. Содержание ряда наиболее удачных оперативных игр уже обнародовано в печати, кино, по радио и телевидению. Все помнят телепостановки по делам «Трест», «Синдикат», проводившимся ОГПУ в 20-х годах. Позднее мне удалось познакомиться с подобным делом, которое велось чекистами Узбекистана под кодовым наименованием «Нити Мешхеда». По этому делу были введены в заблуждение представители английской разведки «Интеллидженс сервис». Их устремления потом направлялись по ложному пути.

Особенно активно проводились такие оперативные игры в годы Великой Отечественной войны. Суть их сводилась в основном к захвату переброшенных на нашу территорию немецкими разведорганами, такими, как абвер, «Цеппелин», РСХА, фашистских агентов и принуждению их работать под нашу диктовку. Это позволяло путем передачи ложной военной информации вводить в заблуждение верховное командование германской армии, что помогло выиграть отдельные сражения в войне. Это позволяло также выводить на себя других вражеских агентов и связников, одним словом, заставляло работать органы фашистской разведки вхолостую.

Хотелось бы рассказать об одном событии, имевшем место в годы войны. Думаю, что оно более полно высветит содержание работы наших чекистов. Ведь в органах в 30-40-х годах работали не только нарушители социалистической законности, слепо выполнявшие указания «хозяина» и его сателлитов, но и, как говорил писатель и партизан Вершигора, люди с чистой совестью. А эта история начиналась примерно так же, как описывал событии в своей повести «Сатурн почти не виден» В.И. Ардаматский, касаясь деятельности немецко-фашистской разведшколы, расположенной в начале войны в городе Борисове.

Даже в самое тяжелое время войны, осенью и зимой 1941-го — весной 1942 года, в органы советской военной контрразведки и НКГБ стали периодически добровольно приходить лица с полной шпионской экипировкой и заявляли примерно следующее: «Я от капитана Соколова. Полчаса назад немцы выбросили меня на парашюте в вашем районе с заданием… (шло описание задания). Контрольный радиосеанс о благополучном приземлении я должен провести через два часа».

Конечно, можно было бы принять такого заявителя за шизофреника, но экипировка на все 100 процентов подтверждала его слова. Оружие, поддельные документы, карты, деньги, портативный немецкий радиопередатчик и приемник, запасное питание к ним, шифры и коды — все это свидетельствовало о правдивости слов заявителя. Непонятно было одно: откуда взялся капитан Соколов, так смело работающий в самом логове фашистской разведки? По всем картотекам разведывательных кадров такой не значился. Переброшенные им люди уже выполнили несколько заданий советской военной контрразведки, а поиск Соколова по одним приметам все еще продолжался. Наконец к лету 1942 года удалось восстановить одиссею этого человека. Она не слишком интересная, но достаточно красочно рисует политическую обстановку и режим, существовавшие перед войной.

Как известно, в 1940 году в Латвию были введены войска Красной Армии; среди них был капитан Соколов, сотрудник особого отдела, честный и преданный коммунистическим идеалам человек. Он старался вести в свой части контрразведывательную работу по совести. Но судьба распорядилась с ним иначе: повстречал он в Латвии молодую девушку, латгалку по национальности, и влюбился, что называется, с первого взгляда. Она ответила взаимностью. Он обратился по команде с просьбой разрешить ему вступить в законный брак. И здесь посыпались на него невзгоды. Их взаимоотношения были приравнены к «связи с подозрительными иностранцами». Затем за потерю политической бдительности последовало исключение из партии и увольнение из Красной Армии. В назидание другим его хотели даже выслать из Прибалтики под конвоем. Но началась война. Стремительное наступление немцев заставило начальство в спешке бежать, забыв о деле Соколова. Сейчас известно, как фальсифицировались такие дела, как сгущались краски при различных партийных, тем более — следственных разбирательствах. Поэтому, ознакомившись с материалами дела, сотрудники абвера увидели в Соколове чуть ли не своего единомышленника. Все это, с учетом его познаний в деятельности советской контрразведки, позволило немцам тут же предложить ему должность преподавателя в разведшколе, где готовили шпионов для нелегальной заброски в СССР.