Борис Тихонович - На преступнике – свастика

В последние дни судебных заседаний выступали прокурор Хабермел, защитник Хейнинген и подсудимый Ментен. Обвинительная речь Хабермела была выслушана с большим вниманием. Прокурор сказал:

— Господин председательствующий, господа судьи! Я не буду долго задерживать ваше внимание, хотя по этому делу можно было бы сказать очень многое.

Мы более двух лет собирали доказательства по делу Питера Николааса Ментена. Собирали их по всему свету. Да, я не оговорился, по всему свету! Вы знаете, господа судьи, что здесь, в этом зале, побывали люди из многих стран — Советского Союза, США, Польши, Федеративной Республики Германии, Германской Демократической Республики, Швеции, Израиля и многих других государств. Одни из этих свидетелей были непосредственными очевидцами расстрела многих людей в период второй мировой войны, когда фашистская Германия поработила некоторые страны Европы, когда была оккупирована и западная часть территории Советского Союза, где фашисты чинили суд и расправу над мирными гражданами.

Ценные показания дали и те, кто не были очевидцами расстрелов, но знали о них от своих близких, из их рассказов о зверствах, чинившихся фашистами.

Здесь было оглашено много документов, в том числе и из архивов государственных органов бывшей фашистской Германии.

Во время следствия была осуществлена большая работа по эксгумированию могил и по проведению различных экспертиз. В этом нам также помогали юристы многих государств — Советского Союза, Польши, ГДР и других.

Собрано большое количество доказательств, и, проанализировав их, я с чистой совестью здесь, в суде, заявляю: подсудимый Питер Ментен виновен в совершенных акциях уничтожения советских людей в карпатских селах Подгородцы и Урич, а также грабеже ценностей на оккупированных территориях СССР и Польши.

Питер Ментен творил злодеяния против человечности, и в этом я его обвиняю.

Прокурор продолжал:

— В суде было допрошено немало свидетелей, и гораздо большее их число дало показания во время следствия. Все протоколы присоединены к делу, и мы имели возможность ознакомиться с ними. Кое-кто здесь, в суде, и прежде всего подсудимый и его адвокат, делали особый упор на отдельные факты расхождений в показаниях некоторых из свидетелей, хотя по сути дела все свидетели утверждают одно и то же. Нельзя не учитывать того, что со времени события прошло тридцать шесть лет. В 1941 году многие из свидетелей были молодыми, даже подростками, а теперь они уже люди в летах. Многие детали могли быть забыты. Нельзя не учитывать также то обстоятельство, что на судебный процесс приезжали свидетели из разных стран. Но, несмотря на все это, помните, господа судьи, что виновность подсудимого полностью подтверждена показаниями всех свидетелей.

Подсудимому не избежать ответственности — столь много доказательств его вины собрано. Поэтому я предъявляю Питеру Ментену обвинение в уничтожении в 1941 году более двухсот советских граждан.

Обвинительный акт не содержит в себе обвинения Питера Ментена в других преступлениях, хотя есть доказательства связи Ментена с палачом польского народа Шенгартом, так же как и с иными гитлеровскими преступниками.

Далее прокурор перешел к анализу доказательств виновности Питера Ментена.

Характеризуя Ментена, прокурор сказал:

— Личность подсудимого, его жизненный путь, совершенные им аферы свидетельствуют о том, что этому человеку чужды угрызения совести, он жаждал лишь одного — наживы.

Заканчивалась речь прокурора так:

— …Я не вижу никаких смягчающих обстоятельств для подсудимого Ментена. Я требую вынесения ему обвинительного приговора и осуждения Ментена к пожизненному заключению.

Закончив обвинительную речь, прокурор Хабермел попросил разрешения для «слова от себя».

Он рассказал о впечатлении, произведенном на него мрачной картиной эксгумации в селах Подгородцы и Урич.

— Этого нельзя выразить сухими юридическими терминами. Это было ужасающее зрелище. Мы видели останки мужчин, женщин и детей, останки матерей, прижимавших к своей груди младенцев. Невообразимо, что тогда творилось! Людей выгоняли из домов, били и гнали к месту казни.

С той поры минуло более тридцати шести лет. Когда теперь я вижу и слышу, сколько актов насилия совершается в мире, я не уверен, что трагедия Подгородцев и Урича не повторится. Я считаю своим долгом делать все, чтобы подобные преступления никогда не повторились.