Array Array - Шашки наголо! Воспоминание кавалериста

Через одну остановку в вагоне стало свободнее. Цивильные, в основном, ехали две–три остановки. Новых пассажиров было мало, так как поезд приближался к советской границе. Перед границей поезд остановился и долго стоял. Равномерно пыхтел и отдувался, точнее продувался, паровоз… Вместе с двумя офицерами я пошел к паровозу узнать у машиниста, в чем дело. Из паровозной бригады на локомотиве был только кочегар, который сказал, что машинист с помощником ушли пить пиво. Пошли и мы туда, куда указал кочегар. Машинисты неторопливо пили пиво и вели свою бесконечную беседу, ничуть не беспокоясь о поезде и его пассажирах… Попили пивка и мы. Когда мы возвращались, встречный офицер предупредил нас, что пограничники у отпускников отбирают личное оружие, взамен которого выдают квитанцию.

Меня это не устраивало. Я, как это раньше делал в госпитале, переложил пистолет из кобуры в полевую сумку. При встрече с пограничниками показал им пустую кобуру, сказав, что пистолет оставил в части. Наконец–то машинист с помощником вернулись к паровозу. Продолжительный гудок. Пассажиры поспешно стали занимать свои места. Поезд тронулся и плавно стал набирать скорость. Пересекли границу. Мы на родине. Я живой и здоровый (не считая незажившую рану). Еду домой, в отпуск. К вечеру прибыли во Львов, на конечную остановку польского поезда. Вокзал до отказа набит отъезжающими. Билетная касса закрыта. Билетов нет.

В зале ожидания люди сидят и спят на полу. Большинство военные. Пристроились возле скамейки и мы, я, старшина–девица и ст. сержант нашего полка. Старшине такое неудобство не понравилось, и она пошла на разведку. Вернувшись, доложила, что здесь люди сидят по трое суток, нет надежды приобрести билеты. Ночь спали на чемоданах, кроме старшины, которая, несмотря на предоставленное удобное место, уснуть не смогла и предложила мне устроить мою голову у нее на коленях. Я долго уговаривать себя не стал, принял ее предложение и до рассвета хорошо выспался. Утром старшина встретила знакомого полковника, который ехал в Москву и обещал ее прихватить с собой. Поблагодарив нас за заботу, забрала свои вещи и ушла к полковнику. Мне стало свободнее. «Баба с воза, кобыле легче!» Днем бродили по Львову, любуясь его архитектурой. Город почти не пострадал от войны. Вернувшись на вокзал, убедились в том, что пробиться на московский поезд можно только старшему офицерскому составу. Взвесив все это, решили добираться на товарняке. Через полчаса мы уже сидели на товарном поезде, следовавшем в Киев. Удобно устроившись на бревнах открытой платформы, мы двигались в нужном направлении. Наши разгоряченные лица приятно обдувал теплый, встречный ветерок. По всему составу поезда на платформах сидели люди с чемоданами и узлами. Военные, такие же, как мы, отпускники и гражданские, которые были угнаны в Германию и теперь возвращались домой. Я задремал под стук колес. Со мной рядом сидел, как и я в конце платформы, свесив ноги с бревен, один гражданский лет шестидесяти. Вдруг он забеспокоился, стал дергать меня за рукав, указывая на открытый тамбур соседнего вагона. В тамбуре стоял человек в военной форме без погон. «Смотрите! Сейчас он стащит чемодан!» Я ему не поверил и сказал, что военные не воры и не грабители. Но на всякий случай вытащил пистолет, взвел курок и, поставив на предохранитель, сунул его за пазуху. Снова задремал. Опять толчок в бок. Открываю глаза и вижу, как «военный», схватив чемодан из соседнего вагона, на ходу прыгает с поезда. Выхватив пистолет, стреляю … «Военный» с чемоданом кубарем скатился под откос …

Километров через десять подъехали к Фастову, большому железнодорожному узлу перед Киевом. Поезд остановился. Обходчик сказал, что простоим с полчаса. Сошел с платформы размять затекшие ноги. Вдоль состава не спеша двигался военный патруль. Я рассказал о недавнем происшествии. Лейтенант, начальник патруля, заметил, что все это пустяки.

— В этом районе нередки случаи, когда банды нападают на пассажирские поезда и грабят пассажиров…

Для нас, фронтовиков, все это звучало неправдоподобно и дико. Мы не могли себе представить, что здесь, в глубоком тылу, когда все мужчины воевали на фронте, находились гады, которые грабили беззащитных людей…

Еще немного, и мы на киевском вокзале. Сойдя с товарняка, я поспешил к билетной кассе. В отличие от львовского, который сохранился, половина киевского вокзала была в развалинах. У билетной кассы толпился народ, но результат тот же, что и во Львове, — билетов нет. А дни отпуска сокращались независимо от задержек на транспорте. Заняв бесполезную очередь, я направился в город. Пообедав в столовой и побродив по городу, я к вечеру вернулся на вокзал. Изменений никаких. На переполненные транзитные поезда билетов не было. Еще одна ночь на вокзале. Утром радио вокзала объявило: формируется поезд Киев — Москва. Так называемый «500–веселый».