Дэвид Линч - Интервью - Беседы с К. Родли

Я бы с удовольствием кусал свои картины, но не могу, потому что в состав краски входит свинец. То есть я вроде как сдрейфил. Я еще не чувствую, что выложился тут по полной, и занятие живописью до сих пор кажется мне безопасным и успокаивающим.

Вы еще говорили, что место действия ваших картин может быть где угодно, а фильмов — только в Америке.

Живопись состоит из краски, действия и противодействия. А что касается мест, то... некоторые открывают окна, а я люблю проникать в дом глубже и находить вещи, спрятанные под другими вещами. А еще я люблю заводы. Безмятежные пейзажи наводят на меня скуку. Мне нравится идея соединения человека и земли — вроде шахты с тяжелой техникой и, может быть, несколькими карьерами, заполненными осадками — водой и грязью, где копошатся всевозможные мелкие организмы и насекомые взлетают, как маленькие вертолеты.

Но мне нравятся определенные вещи, связанные с Америкой, они снабжают меня идеями. Когда я гуляю в окрестностях и наблюдаю, то вижу, как вспыхивают мини-истории или являют себя типажи второго плана, так что, знаете, это мое, когда я снимаю американские фильмы.

Это как-то связано с природой фотографического образа? Вы должны направить камеру на предмет и сделать фильм, действие которого происходит «нигде», — это трудно?

Ну, мне нравятся «нездешние» части Америки. «Го-лова-ластик» — это американский фильм, но слегка зависает в промежуточном пространстве. Которое похоже на грязный, маленький, богом забытый потайной угол. А я люблю такие места. Там можно обнаружить тайну. Это небольшие подлинные уголки, но незаметные. Нужно закопаться и найти их, и даже непонятно, что это за место, пока все элементы не соберутся воедино. А потом они начнут разговаривать с тобой, а ты начнешь видеть их подлинную суть. Вначале в них влюбляешься, но вязнешь в них не сразу.

Вот возьмем идею сделать фильм, действие которого происходит «нигде». А Красная Комната из «Теин-Пике» и есть одно из этих мест?

Да. Там нет проблем со временем. И все что угодно может случиться. Это свободная зона, совершенно непредсказуемая и потому страшно привлекательная, но в то же время и страшная. И побывать в таком месте — это просто фантастика. А сосна и чашка кофе — комбинация таких вещей для меня очень драматична. ( Смеется.)

Для ваших картин характерна весьма ограниченная палитра. Они очень темные, напоминающие пепел, грязь, спекшуюся кровь и так далее , — очень мало цветов. Почему?

Понятия не имею, что с этим делать. Цвета для меня слишком реальны. Это ограничивает. Это не позволяет слишком погружаться в фантазии. Чем больше вы добавляете черного к цвету, тем выходит фантастичнее. Я бы попробовал пропорцию: один тюбик кадмия желтого на пятьсот тюбиков черного. Как один из способов.

Какая, по-вашему, связь между черным цветом и полетом фантазии?

У черного есть глубина. Это вроде узкого лаза — сквозь него можно проникнуть внутрь. Но поскольку там все равно темно, то вмешивается воображение и масса вещей, которые там происходят, обретают голос. Тогда начинаешь видеть то, чего ты боишься. Начинаешь видеть то, что ты любишь, и это все становится похоже на сон.

Другое время, другое место. Специальный агент Дейл Купер (Кайл Маклохлан) и Человек Из Другого Места (Майкл Андерсон) в Красной Комнате

А как вы можете описать фигуры па ваших картинах?

Ну, они похожи на части тела или что-то вроде. Я не могу охватить фигуру целиком и не знаю почему. Бэкон мог нарисовать тело целиком, а у меня не получается. Иногда я рисую фигуру почти полностью, и тогда большая часть подлежит уничтожению.

Иногда эти части будто перемещаются по картине и словно торопятся покинуть холст. Непохоже, чтобы они собирались там оставаться. Вы согласны?

Ну да. Может, у них проблемы, я не знаю. У этих картин тревожное настроение, но и юмора в них достаточно. Но в конечном счете, я полагаю, их центральная идея, ну понимаете, — это жизнь во тьме и сумбуре, и я сам на них тоже присутствую — во тьме и сумбуре.

Знаете, на что похожи собаки в комнате? Они на самом деле выглядят так, будто им весело. Они гоняют мячик, жуют что ни попадя, вывалив язык от счастья. Вот и человеческие существа такие же. Мы должны быть довольно счастливыми. И я не знаю, почему это не так.

Темнота и сумбур когда-нибудь сходят на нет или,, наоборот, сгущаются? И они до сих пор необходимы для ваших работ?