Даниэль Клугер - Тайна Митридата Евпатора

Обратите внимание: война с римлянами уже шла. Мало того: война шла в этот момент вполне успешно для Митридата. Его армия под командованием полководца Архелая разгромила римские силы. Митридат всячески демонстрирует свою приверженность греческой культуре, он защищает ее от западного варварства, он потомок великого Македонца…

Зачем? Что заставило его вдруг совершить деяние, наполнившее страхом и омерзением весь мир? Даже в древности безжалостное и вероломное умерщвление женщин, детей, стариков осуждалось безусловно. Что за странный шаг?

Не знаю, как кому, а мне это действие напомнило некую ритуальную гекатомбу. Такое впечатление, что, одержав первые победы над римлянами, понтийский царь счел необходимым отблагодарить колоссальным по масштабам жертвоприношением… Кого? Какое божество?

Может быть, того самого Диониса, живым воплощением которого он был объявлен вскорости? Диониса Загрея, мрачного владыки преисподней, смертного (ибо убитого) и бессмертного (ибо воскресшего), жаждущего крови фанатиков последователей и случайных жертв?

К слову сказать, Дионисом Митридат Евпатор назвался, так сказать, в греческой своей ипостаси. Но ведь сам он, в действительности, греком не был. Какое божество, какую силу он подразумевал под этим именем, какое чудовище (ибо лишь чудовище могло так жаждать крови) он прикрывал благообразным обманчивым ликом божественного юноши?

Следует отметить, что все царствование Евпатора сопровождалось массовыми уничтожениями пленных, массовыми уничтожениями мирных жителей. В конце царствования он приказал убить всех своих жен и наложниц (у царя был довольно обширный гарем). Жестокость и масштабность этих акций отнюдь не объясняется «азиатчиной» — те же персидские цари были не в пример более гуманными. Нет, все эти кровопролития больше похожи именно на жертвы каким-то страшным силам.

Еще одна деталь: в предыдущей части очерка я упомянул о событиях, сопутствовавших обретению Митридатом власти над Боспорским царством. Скифы, бывшие в Боспорском царстве привилегированной прослойкой, подняли мятеж: ведь передача старым местным царем власти Митридату совершалась в обход наследника-скифа (хотя в старой советской историографии данное событие преподносилось чуть ли не как восстание рабов, в действительности это был всего лишь дворцовый переворот, совершенный дворцовой гвардией). Так вот: разгромив мятежников, понтийский полководец Диофант не казнил их предводителя Савмака, а направил его к царю. Дальше Савмак исчезает.

И его победитель Диофант — тоже.

Сюда, кстати говоря, к этому ряду странных и страшных событий, возможно, следует отнести и историю Митридата Хрестоса. Воля ваша, можно, конечно, усмотреть случайное совпадение в столь много говорящем современному человеку имени исчезнувшего близнеца Евпатора, Хрестоса (или Христоса, эти имена абсолютно тождественны, разница в написании допускалась и в те времена; см., например, у Светония в «Двенадцати цезарях»). Но кажется и здесь некая мистическая тайна: Митридат, носивший имя Хрестос, связанное в нашем представлении с понятием «Спасителя» — страдающего, умирающего и воскресающего.

И его брат-близнец Митридат Евпатор, официально именовавшийся именем Диониса — бога страдающего, умирающего и воскресающего.

А если предположить, что к этому же ряду тайн относится пресловутое бессмертие Митридата Евпатора?

А если вспомнить, что Дионис «понимал все языки — не только человеческие, но и птичьи, и звериные»?

А если прибавить к тому еще и дар пророчества, которым Дионис наделял своих последователей (вполне традиционно, хотя и неизвестно откуда взявшееся убеждение в том, что именно мертвым открыты тайны будущего, наложили отпечаток на эту веру: ведь Дионис иной раз выступает и владыкой загробного царства — наряду с Аидом), — и сопоставить его с пророчествами, приписываемыми самому понтийскому царю?

А теперь подробнее рассмотрим загадку перстня, найденного в древнем святилище тавров. Казалось бы, все вполне увязывается: есть некие (косвенные) указания на то, что двенадцатилетний Митридат Евпатор бежал из Синопы на север, в Пантикапей. Был он (или считал себя, что в данном случае не принципиально) Ахеменидом. Как можно было бежать? Естественно, на морском судне. Судно было захвачено пиратами у берегов Таврики, и…

Не сходится. Всего лишь одна деталь.

Тавры-пираты никогда и никого из пленных не оставляли в живых. Вот такой у них был обычай. Исключение составили Орест и Пилад (если только это не вымысел великого трагика).