Виктория Дегтярева - GAYs. Они изменили мир

Отец умер в 1941-м, но матери удалось вытянуть младшего – и самого любимого – сына самой: все семейные сбережения вложила она в его художественное образование в Питтсбургском техническом институте Карнеги. Андрей сильно выделялся из массы остальных студентов – один из сокурсников потом вспоминал, что он был похож на интеллигентного белого кролика. Белесый, застенчивый, молчаливый, плохо одетый, но при этом явно талантливый: очень скоро однокашники стали давать ему списывать по всем предметам, не относящимся непосредственно к живописи, а преподаватели – всячески поощрять и отмечать его работы. В свободное от учебы время Андрей торговал сладостями на рынке, а на скопленные деньги во время каникул ездил в Нью-Йорк – осматривался, показывал свои рисунки в редакциях модных журналов. Центр артистической жизни, Нью-Йорк, был его мечтой, и ему совсем не хотелось возвращаться в рабочие кварталы, в которых он вырос.

Сразу после окончания университета Вархоле действительно удается обосноваться в Нью-Йорке. Он снимает на пару с однокурсником за восемь долларов в месяц крохотную квартирку и начинает штурмовать рекламные студии. Очень скоро у него появились заказчики – рисовал он хорошо и энергично; его образы запоминались и вызывали желание купить рекламируемые предметы. Первым раскрученным им брендом стала обувь I. Miller . Когда его попросили нарисовать туфли из кожи змеи, он легко и изящно изобразил змейку в виде туфельки; для рекламы туфель из искусственной кожи изображал слона с расцветкой зебры и жирафов о двух головах – в качестве визуального воплощения лозунга «Подлинная фальшивка». Рисунки туфель были украшены живописными кляксами и позолочены – это запоминалось. Очень скоро Энди Уорхол, в которого после очередной ошибки наборщика превратился Андрей Вархола, стал одним из самых знаменитых и высокооплачиваемых рекламных художников в Нью-Йорке, выполнял заказы Vogue и Harper’s Bazaar . Гонорары его достигли ста тысяч долларов в год, у него появилась возможность перевезти в Нью-Йорк маму (та в итоге долгое время прожила с ним вместе); он стал весьма известной личностью в артистических кругах. Но артистических кругов ему было мало – он хотел всемирной славы, самой широкой – такой, как у голливудских звезд, кумиров его детства.

Во второй половине 1950-х годов как раз появился поп-арт – направление в искусстве, размывшее границы между высоким и массовым; вернувшим искусству, после затянувшегося периода абстракционизма, от которого все уже давно устали, конкретность и вещественность. «Поп-арт» означает «любить вещи», позже сформулирует Уорхол. И Энди в самом начале 1960-х идеально вписался в новое течение, более того – он его возглавил. Началось все с совета за пятьдесят долларов, который Энди дала одна знакомая, – нарисовать то, что больше всего людям нравится. А что может нравиться больше денег? Так появилось изображение двухдолларовой банкноты, а еще – бутылки колы и банки супа Campbell’s . С деньгами все понятно, но кола с супом тоже стали источниками вдохновения художника не случайно. «Самое великое в этой стране заключается в том, что Америка основала традицию, согласно которой самые богатые потребители покупают в основном те же вещи, что и самые бедные. Вы можете смотреть телевизор, видеть в нем кока-колу – и при этом знать: президент пьет кока-колу, Лиз Тейлор пьет кока-колу и – надо же! – вы тоже можете пить кока-колу! Кока есть кока, ни за какие деньги вы не купите коку лучше той, что пьет бездомный на углу. Все коки на вкус одинаковые, и все они хороши. Лиз Тейлор это знает, президент это знает, бездомный это знает, и вы это знаете», – так объяснял Уорхол выбор именно этого напитка в качестве объекта изображения. Выбор же супа Campbell’s был гораздо более личным. Дело в том, что вкус этого супа был для Энди родным с детства: мама подавала его разогретым ежедневно, и продолжала подавать, уже когда жила с взрослым сыном в Нью-Йорке. Один из друзей Уорхола вспоминал, как однажды пришел к нему в гости, уже когда Энди стал всемирно известным художником, и тот угощал его именно этим супом: не потому что поддерживал символ короля поп-арта, а просто потому что для него это была привычная и любимая с детства еда.

Вслед за одной банкой супа появились целые коллекции: тридцать две банки, сто, двести… Практически все были одинаковыми, но некоторые художник изобразил бракованными – с надорванными этикетками. Критики увидели в этом необычайную глубину. «Он дал нам почувствовать, что даже в самой ничтожной и обыденной безделице сокрыт великий смысл. Его банки полны поэзии, они обнажают суть вещей», – писали они. Другие считали, что изображениями банок супа и бутылок колы Уорхол бичует обезличенность современной американской массовой культуры, бездуховность общества потребления. Впрочем, сотрудников продуктового магазинчика по соседству с выставкой, на которой впервые прогремели изображения банок с супом, шедевры живописи Уорхола не впечатлили – они выставили в витрине горку из самих банок, приложив воззвание: «Зачем покупать изображения супа за сто тысяч долларов, если можно купить саму банку за пятнадцать центов?» Однако покупатели находились – и цены на поп-арт-продукцию, к удивлению самого Уорхола, неуклонно ползли вверх.