Виктория Дегтярева - GAYs. Они изменили мир

Столько великих личностей и в самом деле подкрепляют эту надежду! Тебе придает смелости тот факт, что такое количество блестящих (хотя и зачастую обреченных) душ разделяли твои порывы и желания».

Конечно, круг чтения юного Стивена не ограничивался гомосексуалистами. Он вообще читал запойно – всегда, сколько себя помнит. Лет в двенадцать он стал страдать от бессонницы и, бывало, «заглатывал» по две-три книги за ночь. Вместе с книгами в его жизнь вошел волшебный мир слов. Их звучание, их значение, их самые причудливые сочетания – все это стало настоящей страстью его жизни. На данный момент, наверное, мало найдется в Англии людей, которые обладали бы большим словарным запасом и так мастерски им пользовались – любя и принимая язык как в самых высших, так и в самых низших его проявлениях. Недаром Стивен считается еще и одним из самых изощренных британских сквернословов. Страстная любовь к словам, к языку, виртуозное им владение ярчайшим образом проявляются во всех ипостасях его творчества: телепередачах, радиопостановках, статьях, книгах.

Интересно, что классическое британское произношение Фрая, насладиться которым можно, допустим, послушав начитанные им книги про Гарри Поттера или сказки Оскара Уайльда, или рассказы Чехова, или его собственные произведения, – не появилось у него само собой. В детстве он говорил торопливо и невнятно, глотал окончания слов, поэтому пришлось нанять преподавательницу-логопеда, которая давала ему частные уроки, пока он не научился произносить слова так, как произносит их сейчас.

На втором году обучения в Аппингеме Стивен впервые в жизни влюбился – в своего соученика. Всю боль и радость, которые принесло с собой это чувство, он тоже подробно описал в автобиографии. «И тогда я увидел его, и все переменилось на веки вечные. Небо никогда уже не окрашивалось в прежние тона, луна никогда не принимала прежней формы, воздух никогда не пах, как прежде, и пища навсегда утратила прежний вкус. Каждое известное мне слово сменило значение; все, бывшее некогда надежным и прочным, стало неверным, как дуновение ветерка, а каждое дуновение уплотнилось до того, что его можно было осязать и ощупывать».

Любовь изменила его жизнь, позволила острее чувствовать и воспринимать действительность, дала толчок к творчеству, но она же и ускорила скольжение по наклонной плоскости. «Все, что я ни делал, на публике или в одиночестве, было экстремальным. Мои прилюдные шутки и выходки становились все более безумными, мое тайное воровство – все более регулярным». В итоге Стивен был пойман за руку на воровстве, отстранен на несколько месяцев от занятий, а за второй проступок (когда он, на тот момент самый юный член Общества Шерлока Холмса за всю его историю, поехал в Лондон на заседание общества, а вместо этого застрял на четыре дня в кинотеатре, завороженный «Крестным отцом», «Кабаре» и «Заводным апельсином», и в итоге опоздал вернуться на занятия) был и вовсе исключен.

После этого его еще раз исключили, уже из местной школы; он попытался покончить с собой, наглотавшись таблеток; провалил выпускные экзамены, совершил несколько краж, включая кражу кредитной карточки у старого друга семьи, был арестован и провел три месяца в тюрьме. Видимо, для того чтобы возродиться к новой жизни, ему нужно было опуститься на самое дно. Из тюрьмы в восемнадцать лет он вышел если не новым человеком, то человеком, знающим, чего он хочет. Несмотря на пропущенные сроки вступительных испытаний, Стивен упросил принять его в городской колледж Норвича, блестяще сдал экзамены и поступил на отделение английской литературы в Кембридж – к тому же еще и выиграв стипендию на обучение.

На время обучения в Кембридже приходится одно из самых важных знакомств в его жизни, которое во многом определило его дальнейшую карьеру. Речь, конечно же, идет о знакомстве с Хью Лори. Последний, будучи в то время председателем студенческого актерского клуба Cambridge Footlights ( «Огни рампы» ), посмотрел спектакль по написанной Стивеном комической пьесе «Латынь!» и попросил Эмму Томпсон их познакомить. «Я туда пришел, и он сказал: «Привет. Я только что написал песню. Тебе противно будет ее послушать?» и я ответил: «Нет, не противно – я послушаю с удовольствием». Песенка мне очень понравилась, и мы тут же начали вместе писать. Вот буквально через двадцать минут и начали. И у меня было ощущение, словно я знаю его всю жизнь. Это было невероятно – просто абсолютно невероятно. Он был таким веселым и обаятельным, и я чувствовал, что наши суждения во всем примерно совпадают. Это было так просто – и так чудесно. Мгновенное взаимное притяжение – наверное, так это можно назвать», – вспоминал потом в одном из интервью Фрай. Притяжение, связавшее этот творческий дуэт тридцать лет назад, действует и по сей день. Пусть Хью и Стивен давно уже не участвовали в совместных проектах, они по-прежнему лучшие друзья, постоянно общаются и каждое Рождество непременно встречают вместе, в большом семейном кругу (Стивен еще и крестный отец всех троих детей Хью).