Александр Горбатов - Годы и войны

Случилось так, что наша дивизия осталась в стороне от первых боев за власть Советов и от боев с германской армией, пытавшейся захватить революционный Петроград. Мы только по газетам, а больше по слухам знали о выступлении Корнилова и о других событиях.

После Октября наш полк передислоцировался в район станции Волосово и был расквартирован по близлежащим деревням. Мы знали, что с созданием Красной Армии старая армия будет демобилизована. Знали также, что кое-где солдаты, уставшие от войны и обеспокоенные тяжелым материальным положением своих семей, уходят домой, не ожидая демобилизации.

5 марта 1918 года нам было объявлено о расформировании полков нашей дивизии и о демобилизации личного состава. Только солдат, прошедший по дорогам войны с ее первого дня, может понять наше ликование. Живы! Едем домой!

Мой путь домой лежал через Гатчину, Петроград, Москву.

В мирное время в Петрограде я не бывал. Сейчас город был запущен. Улицы очищались от снега только так, чтобы можно было проехать, из окон торчали трубы печек-времянок. По вечерам город тонул во тьме. По утрам большие очереди стояли у булочных. Но чувствовалось, что город живет приподнятой жизнью и полон энергии.

Мне повезло: из Петрограда я выехал в Москву в классном вагоне. Правда, все стекла были выбиты, и холодный ветер гулял, как на улице, но никто и не думал сетовать на это: ведь многие ехали на крышах и на буферах.

Наконец после пяти лет отсутствия я снова дома. Встреча с родителями и родными была омрачена известием о гибели на фронте двух моих братьев. Родители сильно постарели. Огорчались, что не могут встретить меня "по-праздничному" кроме картошки, ничего нет. Я успокоил их, сказал, что привез свой солдатский гостинец, и достал из походного мешка семь фунтов свиного сала, четыре фунта хлеба и пять фунтов сахару - все, что досталось мне при дележке полкового склада. Преподнес все это матери. Потом вытряхнул подарки из Шуи - ситец для матери и сестер. Не досталось ничего лишь отцу и младшему брату - мужских вещей я не припас. Но брат сказал, что у него от меня подарок давно есть - он изрядно износил платье и обувь, которые я оставил, уходя на военную службу.

Утром я осматривал хозяйство. Если дом и надворные постройки и раньше требовали ремонта, то теперь они пришли в полную негодность, а отец стар, младший брат еще плохой работник, так что вся тяжесть хозяйства ляжет на меня. Больше всего беспокоило то, что идет весна, а семян для посева, кроме картошки, нет. Купить зерно здесь трудно, да и денег на покупку не хватит, очень дорого просят.

Отец сказал, что соседи ездили в Казанскую губернию и привезли зерно, выменяв на ситец. Услышав это, мать и сестра сейчас же предложили отдать тот, что я привез. Но этого я не хотел, да и мало было ситца для такой цели. У меня еще осталось немного денег, вот и решили на них купить в городе ситца. А тот, что я привез в подарок, забрать только в том случае, если купленного не хватит.

Поездка в Казанскую губернию за зерном длилась две недели. Много увидел я за это время.

Хозяйство в стране развалилось. Хлеба не хватало. Люди метались по деревням и городам в поисках продовольствия, создавая неразбериху на железных дорогах. Вокзалы, подъездные пути, привокзальные площади - все было забито людьми с мешками, котомками, чемоданами, ожидающими отъезда. Места на каждый проходящий поезд брались буквально с боем. Перегрузка поездов была невероятная: тамбуры, подножки, крыши вагонов - все было занято.

Через две недели я вернулся из Казанской губернии с зерном на семена и для помола на хлеб; при поездке мне помогло удостоверение демобилизованного фронтовика. Оно обеспечивало мне не только бесплатный проезд, но и сохранность груза: чтобы пресечь спекуляцию, на дорогах работали заградотряды, отбиравшие провозимое продовольствие.

Управившись с посевом, мы решили отремонтировать свой ветхий дом. Лес для ремонта получили бесплатно. Тяжело было с доставкой, но помогли соседи. Трудно было подвести новый рубленый фундамент под дом, но и на этот раз мир оказался не без добрых людей.

В деревне я считался грамотным и много на свете видавшим человеком. Меня выбрали в члены волисполкома и волкомбеда. Работал я там с увлечением, чувствуя oтветственность перед односельчанами, ждавшими oт меня какой-то помощи.

В детстве и в юношеские годы я был очень набожным, часто молился с коленопреклонением и даже со слезой. Однако мои желания часто не сбывались, хотя я усердно молился. Это значительно поколебало мою веру. Но, даже когда я уходил на военную службу в 1912 году, вера в бога во мне еще теплилась, и только на фронте я утратил ее навсегда.