Сергей Колбасьев - Река

Но еще хуже было то, что он слишком многим был этому Плетневу обязан. Даже своей жизнью. Тогда, после гибели "Джигита", когда Плетнев вытащил его из воды, он почти сразу же отблагодарил его арестом. И теперь снова должен был с ним встретиться.

Он с трудом допил свой чай и, когда вышел на палубу, не знал, что ему делать. Чтобы все-таки чем-нибудь заняться, полез с артиллеристом по погребам и, хотя особых беспорядков не обнаружил, изрядно вымазался.

В таком виде его застал рассыльный из штаба с приказанием немедленно явиться к командующему.

Он вымыл руки и решил переодеться, но почувствовал, что нужно кончать сразу. Кое-как почистился и пошел. Когда шел, думал о том, что на свой корабль едва ли вернется.

На "Ильиче" постучался в ту самую каюту, в которой еще накануне сидел Иван Шадринский, и услышал глухой голос:

- Войдите!

Решительно вошел, но сразу остановился, пораженный тем, что увидел.

За столом, сгорбившись, сидел широкоплечий человек в кожаной тужурке. Это, конечно, был Семен Плетнев, но почти неузнаваемый. У него на палец отросла борода, скулы резко выступили вперед и лицо стало совершенно серым с черными провалами глаз.

- Здравствуйте, товарищ Бахметьев, - медленно сказал он. - Давненько не видались.

Всего лишь несколько минут тому назад такое вступление показалось бы Бахметьеву зловещим, но сейчас он думал о другом.

- Что с вами случилось?

Плетнев встал и протянул руку. Она была сухой, но все-таки очень сильной, и Бахметьев пожал ее с радостью.

- Пустяки. Прихворнул малость, однако выжил. Садитесь, пожалуйста.

Бахметьев сел. Теперь он забыл все, о чем только что думал. Он видел перед собой человека, с которым так много пережил, и был очень рад, что его видит. Ему становилось хорошо от одного присутствия Семена Плетнева. Хорошо и совсем спокойно.

Но внезапно он густо покраснел.

- Мне очень стыдно перед вами, - с трудом сказал он. - Тогда, в Гельсингфорсе, у меня не хватило силы отказаться.

Плетнев, не поднимая глаз, раскрыл коробку папирос и пододвинул ее к Бахметьеву.

- Смешные тут пароходы. Верно? - Подумал и добавил:- И порядка как будто маловато... Закуривайте.

Бахметьев не ответил. Ему нечего было отвечать. У него было такое ощущение, как будто он с размаху вломился в открытую дверь. Чтобы восстановить свое равновесие, он взял папиросу и размял ее пальцами.

- Завтра к вечеру должны прийти еще две канонерские лодки, - все так же медленно продолжал Плетнев, - "Беднота" и "Карл Маркс". Значит, всего их будет пять штук.

Он определенно не хотел вспоминать о той гельсингфорсской истории, и, странное дело, Бахметьеву это было досадно. Может быть, оттого, что ему самому такого труда стоило о ней заговорить.

Нет. Чепуха. За эту забывчивость нужно было быть только благодарным. Бахметьев тряхнул головой и сказал:

- Да. Пять штук.

- Пять, - повторил Плетнев. - Конечно, некомплект команды и всякие неполадки по материальной части, но что-нибудь сделать можно. Вы примите от военмора Малиничева командование дивизионом, а потом мы с вами подумаем, как его наладить.

- Я? Командование дивизионом? - Бахметьев даже поперхнулся табачным дымом и закашлялся. Такого оборота дела он никак не мог ожидать.

- Вы, - ответил Плетнев и, подумав, добавил: - Сегодня.

Странно, что в бывшем матросе была та уверенность, которой не хватало бывшему капитану второго ранга Шадринскому. Пожалуй, флотилия и в самом деле вы-. играла от такой замены. А дивизионом, слов нет, любопытнее было командовать, чем одной лодкой.

- А как же Малиничев?

- Малиничев? - И Плетнев задумчиво потер подбородок.- Он будет у вас командовать какой-нибудь лодкой. По вашему усмотрению.

Бахметьев вскочил на ноги.

- Но ведь я же не могу. Он старше меня. Гораздо опытнее и вообще... Был лейтенантом, когда я еще учился в корпусе, и только что был моим начальником. Я не смогу отдавать ему приказания.

- Садитесь, пожалуйста. - Плетнев поднял глаза, и в глазах его была легкая усмешка. - Кто-то мне рассказывал, что нынче нельзя судить о командире по его бывшему чину. Верно это?

Бахметьев сел. Он чувствовал себя совершенно беспомощным. Должно быть, Ярошенко передал его слова Плетневу, и теперь он никак не мог от них отречься, И вообще не знал, что ему делать.

- Ну вот, - сказал Плетнев. - Когда вы были мичманом, я у вас служил простым минером. А теперь я командующий и свободно могу отдавать вам приказания... Сегодня, как полагается, вместе с Малиничевым подайте рапорты,