Раиса Аронова - Ночные ведьмы

— Эй, штурман, я обморозил щеку. Сейчас буду растирать и не смогу точно держать курс.

А раз так, значит и я не смогу точно измерить ветер. Но все-таки старалась. Все мое внимание было сосредоточено теперь на торчавшей из пола кабины длинной трубе прицела. Летчик же тем временем, увлекшись растиранием обмороженной щеки, видимо, проскочил второй поворотный пункт. Он забеспокоился, стал смотреть то вправо то влево.

— Штурман, где мы находимся?

Но откуда мне было знать это, если я все время до тошноты смотрела в проклятую трубу прицела, а не на местность?

Потеряв всякую надежду на восстановление ориентировки, летчик решил выйти на линейный ориентир — Волгу. Между прочим, ориентироваться зимой в заволжских степях не так-то просто: селения там редки, лесов нет, гор и шоссейных дорог — тоже. Все покрыто белым покрывалом. Единственный крупный ориентир — Волга. Но и ее не сразу заметишь, так как берега в иных местах почти неразличимы.

Теперь мы смотрели в четыре глаза. Все свои вычисления я прекратила. Наконец подошли к Волге.

— Волга, Волга! — кричу летчику.

— И сам вижу, что Волга, — пробурчал он. Я не привезла, разумеется, никаких расчетов и подала проверяющему почти чистый бортжурнал. Но меня не ругали, когда увидели мою окровавленную руку и белую щеку. Я даже и не знала, что обморозилась.

Подобные неприятные случаи были не у меня одной. Но временные неудачи и огорчения не смущали нас, не гасили боевого духа. Из классов — на аэродром, с аэродрома — на полигон, с полигона — опять в классы… Мы двигались вперед такими темпами, что гарнизонное начальство откровенно высказывало свое удивление и даже восхищение. Еще бы! За три месяца мы успели усвоить уже половину трехгодичной программы обучения.

— Думается мне, что девушкам нужно дать небольшую разрядку, — высказала как-то Раскова мысль на совещании командного состава части. — Давайте подготовим концерт самодеятельности. Талантов у нас много, наверное, найдется.

Это предложение было встречено в «низах» с большим энтузиазмом. Работа закипела. Программа оказалась обширной и разнообразной: хор, пляски, сольное пение, художественное чтение, акробатические номера, гимнастические упражнения.

— Полина, а ты с чем будешь выступать? — спросила я свою соседку по койке Полину Гельман, отправляясь на репетицию хора.

— Я буду зрителем. Такая категория людей тоже необходима. Боюсь, что их окажется меньше, чем артистов.

Однако Полина напрасно опасалась. Посмотреть нашу самодеятельность пришел почти весь гарнизон. Публика шумно аплодировала после каждого номера.

В общем, концерт прошел с большим успехом, и он долго еще потом был главной темой разговоров в гарнизоне.

А на другой день — опять учеба, полеты, полеты…

Пять тридцать утра.

— Подъем! — негромко объявляет дежурная по части, появляясь в комнате штурманов, и включает свет.

Как по взмаху дирижерской палочки, вся комната приходит в движение. Надев наскоро брюки и сапоги, спешим в умывальник. Нужно двигаться быстро, но бесшумно — все еще спят.

Через десять минут потихоньку выходим во двор, строимся и быстрым шагом направляемся в учебный корпус, где нас ждут радист и длинные столы с телеграфными ключами и наушниками.

Сегодня у нашего преподавателя очень хорошее настроение, и он выстукивает на ключе забавные, смешные фразы. По классу то и дело проносится легкий смех. Вдруг преподаватель переходит на бешеный темп. Ну, такую скорость могут принять немногие! Но я креплюсь, записываю. Точки и тире моментально переводятся в уме в буквы, из букв слагаются слова, смысл которых сначала и не доходит до сознания.

«Пришел приказ о создании полка легких ночных бомбардировщиков. Кто понял меня, может быть свободным и без шума покинуть класс».

Поднимаются несколько девушек и молча уходят с загадочными улыбками. Остальные с удивлением наблюдают эту немую сцену.

Радостная весть взбудоражила всю часть.

— Значит, скоро на фронт! — приободрились мы, и каждая втайне надеялась, что будет зачислена в этот полк.

8 февраля майор Раскова объявила состав полка. Командир — Евдокия Давыдовна Бершанская, комиссар — Евдокия Яковлевна Рачкевич. Штаб, эскадрильи, звенья — все как положено в авиационном полку. С радостью услышала я свою фамилию: «Штурман звена Аронова». В нашем звене — Дуся Носаль с Полиной Гельман и Полина Белкина с Катей Доспановой. Вполне подходящие девчата!

— Плохо только, что на все звено одна светлая голова, — шутили мы.