Раиса Аронова - Ночные ведьмы

А с наступлением сумерек мы, как обычно, направились на аэродром. Рядом со мной с задумчивым видом шагала Ира Себрова.

— Ты что притихла? — Я заглянула ей в глаза.

Ира посмотрела на меня мягким, глубоким взглядом.

— Думала сейчас: дорого мы заплатили за то, чтобы называться таманцами. Четырнадцать девушек погибли здесь, на этой проклятой «Голубой линии».

Да, не стало Дуси Носаль, Гали Докутович, Полины Белкиной, Иры Кашириной… Сегодня днем на построении полка комиссар Рачкевич в короткой речи назвала имена лучших. Нашла она хорошие, добрые слова для погибших. Когда упомянула Дусю, сердце мое сжалось…

— Помнишь, Ира, как Дуся Носаль однажды сказала будто бы в шутку: «Если погибну, не грустите обо мне, а пойте песни. Особенно мою любимую: „Дывлюсь я на небо“».

И пока шли до самолетов, мы пели вполголоса эту песню.

Хорошо, что на свете есть песни!..

В двадцатых числах октября полк перебазировался в Пересыпь. Оттуда нам предстояло летать через Керченский пролив в Крым, который находился в руках оккупантов.

Пересыпь — небольшой рыбачий поселок на берегу Азовского моря. Похожие один на другой домики выстроились вдоль дороги, идущей из Темрюка в Тамань. Наша эскадрилья поселилась в самом крайнем, ближайшем к аэродрому. Три комнатки. Две хозяйка с готовностью уступила нам, а в третьей устроилась сама с семьей.

Милая, добрая Домна Илларионовна! Она стала матерью не только для двух своих взрослых дочерей-рыбачек и двух сынишек, но и для нас, летчиц. Ее заботливые, не знающие отдыха руки старались создать нам как можно больше удобств. И всегда незаметно, зачастую украдкой от нас. Придем утром с полетов усталые, с одним-единственным желанием — скорее лечь спать. Глядим в комнатах уже прибрано, в чистых сенцах стоят ведра с водой для умывания, а на большой сковороде аппетитно дымится жареный судак.

— Покушайте, девочки, уж больно хорошую сулу выловили мои рыбачки. Такая жирная!

Хотя мы и позавтракали в своей столовой, но кусочек-другой вкусной азовской рыбы, только что выбранной из сетей, можно съесть. Иной раз и в столовую не идешь, а прямо к «артельной сковороде» Домны Илларионовны.

Как бы рано мы ни вернулись с полетов, двое хозяйских мальчишек всегда встречали нас на пороге. Мы подозревали, что они пересчитывают нас. Удостоверившись, что все вернулись, Андрейка — старший, лет двенадцати, усаживался в уголок и следил за летчицами внимательными, с грустинкой глазами. Может быть, он тоже мечтал стать летчиком, да вот нога… Подорвался на немецкой мине, и у него теперь нет одной ступни.

А шестилетний Витька всегда в это время крутился возле летчиц, жадно слушая рассказы о том, как прошла боевая ночь. Он был в курсе всех событий. Знал, что Иру Себрову подбили недавно над Керчью и она чуть не попала черту в зубы. Что иногда по ночам там, в Крыму, бывает очень жарко (это в конце осени-то!). Что часто над проливом моторы чихают и кашляют. Что нередко кто-нибудь из девушек летит обратно на одном крыле, а один раз Наташа Меклин даже на решете прилетела. Витька знал, что летчицы возят в Крым бомбы и сбрасывают их точнехонько на головы фашистов. Но вот однажды он услышал: «Бросали мешки» — и пристал с расспросами: «Какие мешки? Почему? Кому?» Пришлось объяснять ему. А дело было вот в чем.

Бурной ночью 1 ноября 1943 года наши войска высадились десантом южнее Керчи, в районе поселка Эльтиген. Но обстановка сложилась так, что десант оказался отрезанным от Большой земли. Пробовали снабжать десантников с помощью ИЛов, однако вскоре пришлось от них отказаться: из-за большой скорости штурмовиков грузы часто попадали к противнику. Вот тогда-то и пригодились тихоходные ПО-2.

…Ночь. Темная южная осенняя ночь. Низкая облачность, чуть моросит мелкий дождь. Под крылом самолета бесшумно делают свое дело вооруженцы — прикрепляют мешки, которые мы должны отвезти на тот берег, нашим десантникам.

Мой штурман Полина Гельман сидит в кабине молча, задумчиво постукивая пальцами по борту самолета. Ей предстоит сейчас трудная работа: в густом мраке, не видя ни одного хоть сколько-нибудь заметного ориентира, даже не различая, где небо, а где земля, провести самолет над Керченским проливом и вывести на Эльтиген. И там точно сбросить мешки.

— Готово! — сообщают вооруженцы,

Выруливаем на старт. Подходит командир полка и дает последние указания. Взлетаем.

Темно как в преисподней! Будто взяли с десяток ненастных ночей и сгустили их в одну — мрачную до жути.