Коллектив Авторов - Горячие точки

– Гуся, а здесь волки есть?

– Есть, конечно. Смотри, как Амир по сторонам оглядывается, у него ведь сумка с ливером от барашка. Если отстанет, загрызут.

– Ладно, Гуся, перестань пугать корреспондента.

Где-то вверху лес шумит от ветра. Туман, оседает на листьях и сыпется вниз крупным дождем. Сначала промокли от пота, теперь – от дождя и противной мороси тумана. Тяжело дышать. Нестерпимо болит колено, стараюсь больше опираться на левую ногу.

19.30.

Выходим из леса. Свет в конце тоннеля не получился. Здесь уже ночь. Зато нет дождя. Смотрю в небо, и чудится, что вижу звезды. Нет, туман, показалось.

Охотник тащит свой мешок на каком-то запредельном десятом дыхании. По-моему, он даже ничего не слышит. По крайней мере на происходящее вокруг не обращает никакого внимание, идет, уткнувшись себе под ноги. Но в армии говорят, что солдат идет столько, сколько может, а потом еще столько, сколько надо. Гуся прет со своим огромным пакетом как маленький трактор. Но даже он, весельчак и балагур, уже давно не пытается веселить остальных.

Только Мага по-прежнему насторожен и внимательно смотрит по сторонам. Он идет первым, и первая растяжка или первая пуля – ему.

Две трети пути уже прошли. Привал.

Достаю из-за пазухи блокнот. Это самая сухая вещь из всего, что у меня есть. Чтобы делать записи в полной темноте, для каждой строчки переворачиваю страницу. И все-таки страницы размокли, ручка не пишет.

Война слагается не только из крови и смертей. И эта, другая сторона войны, тоже страшная. Она состоит из вопросов.

Почему вместо полнокровных частей в бой идут импровизированные сборные команды военных округов. Россыпь батальонов, которую как ни складывай, в сплоченную дивизию не сложишь.

Где тот опыт, который оплачен кровью прошлых войн?

Почему три года временного мира, подаренные нам в Хасавьюрте, прошли для нас впустую?

Старая армейская шутка гласит: в армии бывает только два неправильных решения – наступать в сторону, обратную фронту и форсировать реку вдоль берега, а не поперек. Все остальные решения являются более или менее целесообразными. На случай, если что-то не вышло, в запасе есть другая шутка: я начальник – ты дурак. То есть я решил, а ты не смог исполнить. В Ханкале никто не признает, что операция провалена. Напротив, чем бы она ни закончилась, будут рапорты об успешном выполнении задачи, о трофеях, о каких-то виртуальных трупах боевиков.

На первый взгляд, дикая смесь самодурства и страха ответственности. Но есть и другой, более глубокий смысл. Солдат не должен сомневаться в правильности командирского решения, а для этого в нем должен быть уверен сам командир. И не смотря на потери, которые понесла армия в ходе реформ и сокращений, сомневаться в профессионализме командиров преждевременно. Они умеют воевать. Но хуже некуда после переговоров снова драться за уже взятые когда-то с кровью рубежи.

Те, кто задумывает войны, сидят далеко от окопов. Они не видят лица людей, которых отправляют в ад. Они только посылают своим воинам напутствия и сулят награды. Они знают, что за любые потери можно получить индульгенцию. Достаточно сделать погибших героями. А искалеченным вручить ордена.

Поэтому армия – в одной руке автомат, а в другой Уголовный кодекс – ведет с противником игру в «казаков-разбойников».

Война – это наука, и в ее формулах жизни умножаются на дни, дни делятся на трудности, вводятся поправки на противника и. общественное мнение. Как будто не ясно, что на войне одни убивают, другие погибают, и война без потерь не бывает. Но война – это еще и продолжение политики. А ее у нас на Кавказе как не было, так и нет.

В академиях учат, что для успеха война должна начинаться с первым теплом, а заканчиваться с первым листопадом. И когда в октябре 99-го я шел с колонной в глубь мятежной Чечни, я видел, что все хотят вернуться домой с победой до наступления холодов.

В ноябре мы так правильно и стремительно наступали, что я все еще верил в скорое приближение последнего акта: никто не хотел зимовать в горах.

А теперь все устали, всем нужна передышка. Значит, скоро будет объявлен перерыв. Как было после Хасавьюрта.

Только это – не долгожданный мир на чеченской земле. При всех своих пушках-самолетах, передовых военных мыслях мы умудряемся снова остаться в дураках.

А значит, все начнется сначала.

Мага сидит и матом кроет всех – это обратная сторона его неутомимости. Он шел первым и первым должен был погибнуть. Но жив и теперь крепко ругается.