Коллектив Авторов - Горячие точки

Или готовиться защищать только самих себя, положившись в этом на неожиданно ставшие обузой минометы?

Безклубов приказал выбирать место получше и готовиться к обороне. Все понимают, что теперь спешить некуда, надо защитить себя.

После ужина командир собрал офицеров на совещание. У всех ли подчиненные готовы к ночлегу? Сколько выставлено постов на ночь? Пароль.

– До рассвета пароль – мой любимый. – Безклубов назвал цифру. – Кто и во сколько проверяет посты?

Подполковник-артиллерист, старший после Безклубова по званию, распределил смены.

– Я сплю здесь. Будить по каждому пустяку. Я уж не говорю, если кто-то вышел на связь или где-то слышна стрельба. Я крепче спать буду, если вы меня чаще будить будете. Со мной остаются радист и дежурный офицер. Вот это – ему. – Полковник протянул артиллеристу прибор ночного видения. Единственный в группировке образец «новейшей» военной техники.

Все разошлись. Рядом с командиром остался связист с радиостанцией. Неподалеку два «рэбовца» со сканером слушают эфир. С утра было много чеченской болтовни, но теперь тишина. Сканер будет прощупывать эфир до тех пор, пока не сядут аккумуляторы. Заряда хватит еще на шесть часов, то есть как раз на ночь. Я тоже остался с командиром.

– Со времен Гражданской войны мы воюем сводными отрядами! Начало Великой Отечественной – тоже самое. Ну, помнишь, заградотряды: кого наловили, те в первом же бою и полегли. Потом все же научились воевать – полк в полном составе, все друг друга знают, каждый понимает, что должен делать – красота! Скажи, куда это подевалось? Опять надергали со всей страны кого на месяц, кого на три, посводили их в отряды... Мне тут приданы «вэвэшники». Им ставишь задачу – они ее согласовывают со своим штабом в Ханкале, в Москве, еще черт знает где. И только когда получают подтверждение, начинают делать то, что от них требовалось еще неделю назад. Поэтому у нас что в первую войну, что сейчас – пока сдвинешь с места.

Накипело в душе у командира, накипело. В прошлую войну он штурмовал Грозный в составе дивизии генерала Приземлина, отрабатывал решения комдива на бой. Потом академия имени Фрунзе – великолепная школа военного искусства! Но как же далека эта теория от проведения войсковых операции в Чечне!

– Там нас учили, как надо воевать, а сюда приходишь и смотришь, как воевать не надо. Дело-то за малым! Немного решительности, чуть-чуть согласованности – мы их и без нового оружия одолеем. Оседлай все высотки, выжимай их на минное поле, запирай котел – и мочи изо всех калибров! А сейчас.... Ну, найдем мы их следы, чуть-чуть оружия, мелочевку всякую. Но сами-то боевики уже ушли! Еще, не дай Бог, людей потеряем на тех сюрпризах, что они нам оставили. Теперь, раз так, уходить надо и снова ждать удобное время для удара.

– Так почему не уходим? Кого мы теперь здесь ловим?

– Теперь никого. – Безклубов задумчиво жует травинку. – Теперь нас здесь можно ловить...

Конечно, голыми руками нас не взять. Но риск перестал быть оправданным. Глупо таким табором гоняться за трофеями, наподобие тех, что мы нашли в лесу два часа назад.

Безклубов оторвал меня от своих мыслей загадкой.

– Посреди пустыни лежит мешок. На мешке человек. На нем сверху еще один мешок. Кто этот человек и как он сюда попал? Можешь задавать вопросы, а я буду отвечать только да или нет.

Я стал задавать вопросы.

– Далеко от караванных путей?

– Не важно.

– Человек жив?

– Нет.

– Его убили?

– Сам загнулся.

– Молодой?

– Как мы с тобой. Но это тоже не важно, – от сравнения по коже невольно ползут мурашки. Безклубов действительно не похож на командующего – стал бы генерал сидеть здесь вместе со своим войском – без воды, еды и крыши над головой!

– Он там по своей воле?

– Да.

– Он искал смерти?

– Нет. Но он ее нашел.

Я задумался. Нет, хватит на сегодня мыслей. Сдаюсь.

– Это парашютист. Мешок снизу, мешок сверху – парашют не раскрылся. – Безклубов рассмеялся. – Хотел как всегда, а кончил плохо. – И без всякого перехода: – Да задавить их здесь не так сложно. Даже в горах. Но принцип такой: увидел – надо убивать!

«Глаза Безклубова сверкнули» – написал бы репортер, никогда не видавший войны.

«Это слова гестаповца из фильма про фрицев! – подумает читатель, изнеженный тщательным подбором правды о войне. – Так не может говорить насквозь положительный и смелый русский полковник».

Я шел к своему костру уже заполночь. И думал о том, что разве эти жестокие и, на первый взгляд, циничные слова страшнее самой войны? В бою не время философствовать. Кто в этом усомнится, будет убит. Если не мы, то нас.