Павел Басинский - Страсти по Максиму. Горький - девять дней после смерти

Он всё замечает. И прежде всего – главную особенность личности Ленина. Ленин – это прирожденный вождь, который никогда не признает себя вторым. Стоило Плеханову заявить во время выступления, что «ревизионистов в партии нет», как «Ленин согнулся, лысина его покраснела, плечи затряслись в беззвучном смехе, рабочие, рядом с ним и сзади него, тоже улыбались, а из конца зала кто-то угрюмо и громко спросил:

– А по ту сторону – какие сидят?»

Это спросил кто-то из большевиков. Из ленинской фракции. Из ленинской партийной секты .

«Партия» и «секта» – почти синонимы. «Партия» ( фр . parti, нем . partei, англ . party) означает «часть» или «группа». «Секта» (secta) слово латинское и значит «школа», «учение». В то же время secta является однокоренным со словом sector, то есть «отделяющий», «отсекающий». Обособляясь в «школе», «учении», человек неизбежно отсекает себя от целостного восприятия мира. Порой это необходимо для более глубокого изучения мира. Но чаще это приводит к отсечению человека или группы людей от целого. Не понимая этого, личность или группа подменяют понятие «целого» своей «частью» и начинают утверждать, что их «часть» и есть «целое». Поэтому всякая «школа» или партия всегда находятся в опасной близости к сектантству.

Ленин был сектантом. Горький указывает на это с первых же страниц очерка «В. И. Ленин». Но не зная всего комплекса их отношений, это можно не понять.

Солженицын в «Красном колесе» предполагает, что сектантские настроения возникли у Ленина после сильнейшей душевной травмы, нанесенной ему Плехановым во время их первой встречи в Швейцарии.

«С каким еще молодым восторгом и даже влюбленностью ехал он тогда в Швейцарию на свидание с Плехановым, получить от него корону признания. И, посылая дружбу свою вперед, в письме из Мюнхена – тому “Волгину”, – в первый раз придумал подписаться “Ленин”. Всего-то нужно было – не почваниться старику, всего-то нужно было одной великой реке признать другую и вместе с ней обхватить Россию.

Молодые, полные сил, отбывши ссылку, избежав опасностей, вырвавшись из России, везли им, пожилым заслуженным революционерам, проект “Искры”, газеты-организатора, совместно раздувать революцию! Дико вспомнить – еще верил во всеобщее объединение с экономистами и защищал даже Каутского от Плеханова, – анекдот! Так наивно представлялось, что все марксисты – заодно и могут дружно действовать. Думали: вот радость им везем – мы, молодые, продолжаем их.

А натолкнулись – на задний расчет: как удержать власть и командовать. Решительно безразличен оказался Плеханову этот проект “Искры” и раздувание пламени по России – ему только нужно было руководить единолично. И для того он хитрил и представлял Ленина смешным примиренцем, оппортунистом, а себя – каменным революционером. И преподал урок преимущества в расколе: кто требует раскола – у того линия всегда тверже.

Разве забыть когда-нибудь эту ночь в деревушке Везенац – сошли с женевского парохода с Потресовым как высеченные мальчишки, обожженные, униженные, и в темноте расхаживали из конца в конец деревни, озлобленно выкрики вали, кипели, стыдились самих себя, – а по ночному небу над озером и над горами ходили молнии кругом, не разражаясь в дождь. До того было обидно, что минутами хоть расплакаться. И чертовский холод опускался на сердце».

Можно спорить с историко-художественной версией Солженицына. Можно спорить и с версией, что причиной ленинской нетерпимости была юношеская душевная травма – казнь любимого брата Володи Александра Ульянова. Но сектантская нетерпимость Ленина и его страсть к расколам внутри своей партии – факты очевидные.

Это подтверждается перепиской Ленина с Горьким во время пребывания писателя на Капри и создания «каприйской школы» для рабочих-эмигрантов, организованной Горьким вместе с А. В. Луначарским, Г. А. Алексинским, А. А. Богдановым (Малиновским) и другими. Все они, по мнению Ленина, были «махистами», «ревизионистами», посягнувшими на учение Маркса, которое Ленин считал единственно верным, как и единственно верным считал свое понимание марксизма. Впрочем, как раз в борьбе с «махистами» он оказался солидарен с Плехановым. Но это ни о чем не говорит. Когда лидер секты освобождается от соперников, он может прибегнуть к помощи самого заклятого врага. Таким образом сектант убивает двух зайцев.

Впоследствии в цикле статей «Несвоевременные мысли», направленном против политики Ленина и большевиков, Горький не раз употребит слово «сектантство». Но есть подозре ние, что гнев его был разогрет еще и тем, что в политической перспективе политика Ленина оказалась куда продуктивней горьковского идеализма и веры в объединение демократических сил. В отличие от Горького и его соратников, Ленин взял власть. И сумел ее удержать. Потому что пока Горький с Богдановым и Луначарским занимались «богостроительством», Ленин ковал свою партию. И хотя, как считает Солженицын, к началу мировой войны и Февральской революции партия Ленина находилась в плачевном состоянии, уж точно ее единственным непререкаемым лидером был Ленин.