Николай Кротов - Путь Геракла - история банкира Виктора Геращенко, рассказанная им Николаю Кротову

Отцу полагалась повседневная серая папаха с кокардой и неведомым филиграном и парадная черная каракулевая. При нахождении за границей ему полагались также лакированные ботинки, смокинг, фрак и даже цилиндр. Но что-то я отца в таком обмундировании не помню.

К черной парадной форме с красивыми галунами и белыми лайковыми перчатками полагался кортик. Когда отец уходил из МИДа, кортик он сдал, несмотря на наши с братом уговоры оставить его на память. Объяснял он свой поступок просто: нежеланием платить за него 200 рублей, — но думаю, что в действительности боялся, что кортик, как выстреливающая на сцене театральная винтовка, проявит себя не должным образом в наших шаловливых детских руках.

С назначением произошел курьез: Молотов подписал приказ, в котором отец ошибочно был назван «Степанычем». Визу ставил замминистра, знаменитый Владимир Георгиевич Деканозов.

Вообще в МИДе тогда было много исторических и интересных личностей. В частности, отец рассказывал о том, как Максим Максимович Литвинов, в то время нарком по иностранным делам СССР, в марте 1938 года вернулся с процесса по делу правой оппозиции. По делу проходили А. И. Рыков, Н. И. Бухарин и М. П. Томский. Литвинов сказал своему близкому другу, дипломату Я. 3. Сурицу: «Это были не они!» Отец узнал об этом со слов Якова Захаровича, с которым у него сложились очень доверительные отношения. Литвинов дружил со многими осужденными и как министр сидел на процессе недалеко от их скамьи, думаю, поэтому его словам можно доверять.

В этот период отец начал учить английский язык, так как в институте он постигал немецкий. Помню, по воскресеньям собирал нас, малышню, в школу мы еще не ходили, и читал Джека Лондона на английском языке: «Зыс ин зэ…» — после чего переводил текст. Мы же, с трудом выдерживая его потуги (уровень у него был самый начальный), требовали сразу переводить и не пытать нас своим произношением. Хотя объективно мы оценить знания не могли, но, очевидно, интуитивно чувствовали непрофессионализм!

В дальнейшем отец при возможности старался работать с переводчиками. Хотя «виски, плиз» сказать мог!

В качестве руководителя отдела МИДа отец участвовал в Потсдамской конференции, (17 июля — 2 августа 1945 года) ставшей, возможно, важнейшей конференцией XX века (среди прочего, именно на ней Советскому Союзу был передан Кенигсберг). На память о Потсдаме у нас хранится фотография: Сталин, Трумэн и во втором ряду в зале заседания — отец.

В марте 1948 года председателем правления Госбанка стал Василий Федорович Попов. Укрепляя кадры, он попросил вернуть в лоно Госбанка отца, который и был назначен заместителем председателя правления и введен в состав правления банка. Отец согласился без особого желания — «что меня, как Фигаро, гоняют», тем более, в МИДе он за пять лет вполне освоился. Но постановление Совета Министров СССР от 17 апреля 1948 года, принятое по его вопросу, оспаривать было трудно. Тем более что оно было подписано председателем Совмина И. В. Сталиным.

10 ноября того же года приказом министра финансов СССР А. Н. Косыгиным В. С. Геращенко был утвержден первым заместителем председателя.

Следует заметить, что до этого при Якове Ильиче Голеве первым замом был Александр Константинович Коровушкин, ставший в 1953 году заместителем министра финансов СССР. В 1958 году он вернулся в Госбанк председателем. С ним был связан курьезный случай: в 1963 году он якобы подшофе позвонил Хрущеву, чтобы согласовать оперативное изменение кассового плана и выдать кому-то зарплату (как, помните, с трагическим результатом делал Соколов). Пожаловавшись, что нет Косыгина и он не может собрать необходимую комиссию, во время разговора Александр Константинович перепутал имя и отчество генсека, назвав его Сергеем Никитичем. Хрущев позвонил Брежневу, отвечавшему в ЦК за кадры, тот прислал к Коровушкину двух людей из соответствующего отдела ЦК КПСС, тело председателя было освидетельствовано, оно оказалось в дребедень. Вспомнили, что к тому же «виновный» во время визита во Францию без согласования с верхами заезжал с женой в Монако. В общем, глупостей накручено было предостаточно! Так по совокупности вины Коровушкин был уволен с занимаемой должности. Было ему 54 года, его карьера скатилась под откос.

Несколько раньше произошла история, непосредственно связанная с Александром Константиновичем и моим отцом. И в какой-то степени со мной. В 50-е каждые два года выходили постановления о сокращении штатов Госбанка на 5 %, В 1957 году, когда в Госбанке шли очередные сокращения, там работали 13 зампредов! Число их тогда уменьшили — кого-то сделали просто членом правления, а вот К. И. Назаркина отправили возглавлять Московскую городскую контору. Коровушкин его в 1961 году начал прессовать, не удовлетворенный уровнем проведения в Москве деноминации и обмена денег. Поэтому председатель Внешторгбанка и одновременно заместитель председателя правления Госбанка СССР Мефодий Наумович Свешников взял Назаркина по его просьбе к себе в банк первым замом. Здесь он и работал до решения о создании Международного банка экономического развития в 1963 году. Так вот, первое предложение возглавить МВЭС Мефодий Наумович сделал моему отцу, но тот, почитав бумаги, посвященные новому банку и идее создания коллективной валюты стран СЭВ — переводного рубля, идти туда отказался, заявив, что ничего путного из этого дела все равно не получится. И тогда председателем банка стал Назаркин.