Николай Пирогов - Вопросы жизни Дневник старого врача

«…Ум мой не мог не усмотреть, что главные его проявления — мышление и творчество, согласны с законами целесообразности и причинности, ясно обнаруживаются и во всей мировой жизни без участия мозговой мякоти». И далее: «Вот это — то открытие собственным своим мозговым мышлением мышления мирового, общего и согласного с его законами причинности и целесообразности творчества Вселенной, и есть то, почему ум мой не мог остановиться на атомах, ощущающих, сознающих себя, мыслящих и действующих только посредством себя же, без участия другого, высшего начала сознания и мысли»2.

Таким образом, старый врач, как он себя называл, пришел к идее существования в Космосе или Вселенной «высшего начала сознания и мысли», к идее, которая потом станет одной из основных в новом космическом мышлении России.

Он понимал теперь, что есть мысль Высшая и мысль его, врача Пирогова, которая казалась принадлежащей ему самому. Как они взаимодействуют между собой? Он уже знал, что существует мысль в пространстве «без мозговой мякоти», но как она влияет на материю, которую нельзя сбросить со счетов? И откуда — то из глубины его же существа на вопросы, им поставленные, приходили ответы. Этот странный механизм увлекал его, затягивал и теперь составлял самое главное в его вечерних размышлениях. Ему оставалось проверить их доступной ему логикой и записать.

«Цель и мысль, пойманные, так сказать, в сети материала, на полотно в красках живописца, в мрамор зодчего, на бумагу в условные знаки и слова поэта, живут потом целые века своей жизнью, заставляя и полотно, и мрамор, и бумагу сообщать из рода в род содержащееся в них творчество. Мысль, проникая в грубый материал, делает его своим органом, способным рождать и развивать новые мысли в зрителях и читателях. Если это неоспоримый факт, то для меня не менее неоспоримо и то, что высшая мировая мысль, избравшая своим органом Вселенную, проникая и группируя атомы в известную форму, сделала и мой мозг органом мышления. Действительно, его ни с чем нельзя лучше сравнить, как с музыкальным органом, струны и клавиши которого приводятся в постоянное колебание извне, а кто — то, ощущая их, присматриваясь, прислушиваясь к ним, сам приводя и клавиши и струны в движение, составляет из этих колебаний гармоническое целое. Этот кто — то, приводя мой орган в унисон с мировой гармонией, делается моим «я»; тогда законы целесообразности и причинности действий мировой идеи делаются и законами моего «я», и я обретаю их в самом себе, перенося их проявления извне в себя и из себя в природу» [2] — Пирогов Н.И. Собрание сочинений. В 8 т. М., 1962. Т. 8. С. 86. Там же. С. 87. .

Этот удивительный фрагмент как бы представляет собой целую концепцию того, как проявляет себя мировая мысль в материи и как она творит в ней, закладывая в материальную субстанцию свои идеи, которые, развиваясь, дают определенный эволюционный импульс тому материальному пространству, в котором действует эта высшая мысль. Проблема мышления и природы самой мысли потом, в XX веке, будет занимать умы философов, ученых и художников, но так четко сформулировать творческий процесс Высокой мысли им удастся не сразу.

«И в меня, — записывал Пирогов в своем дневнике, — невольно вселяется убеждение, что мозг мой и весь я сам есть только орган мысли мировой жизни, как картины, статуи, здания суть органы и хранилища мысли художника» [3] Пирогов Н.И. Собрание сочинений. В 8 т. М., 1962. Т. 8. С. 87–88. . Это ощущение не покидало его до самой смерти. Он как бы постиг своим сознанием главную суть космического мыс — летворчества и почти физически осязал ту гармонию, которая каждый раз возникала между его мыслями и пространственной Высшей мыслью, когда он начинал во время прогулки задавать кому — то неведомому и невидимому свои вопросы.

«Для вещественного проявления мировой мысли и понадобился прибор, составленный по определенному плану из группированных известным образом атомов, — это мой организм, а мировое сознание сделалось моим индивидуальным посредством особенного механизма, заключающегося в нервных центрах. Как это сделалось — конечно, ни я, ни кто другой не знаем. Но то для меня несомненно, что сознание мое, моя мысль и присущее моему уму стремление к отыскиванию целей и причин не могут быть чем — то отрывочным, единичным, не имеющим связи с мировой жизнью и чем — то законченным и заканчивающим Мироздание, т. е. не имеющим ничего выше себя» [4] Там же. С. 88. .