Отто фон Бисмарк - Мысли и воспоминания. Том II

Это — неуклюжий вымысел как в основном, так и в частностях.

Переговоры, происходившие с наследным принцем, изложены Зибелем [65]на основании документов. Я могу добавить к этому кое-что по моим воспоминаниям и сохранившимся у меня бумагам. Король никогда ни к какому соглашению с наследным принцем не приходил, я никогда не был у принца на дому и никогда не упоминал при нем ни о Биаррице, ни о Наполеоне. В 1864 г. я уехал 1 октября в Баден, а оттуда 5-го числа в Биарриц. В 1865 г. я приехал прямо туда 30 сентября, а в 1863 г. я не был в Биаррице вовсе. С принцем я беседовал два раза. К нашему первому разговору (18 ноября 1863 г.) относится следующее его письмо: «Позвольте мне, ваше превосходительство, обратиться к вам с несколькими строками, вызванными статьей, появившейся в № 282 «Kreuzzeitung» (от 3 декабря), о которой я узнал задним числом. В этой статье сообщается, между прочим, будто я сказал одному из депутатов, что «господин фон Бисмарк не является моим другом». В точности я не могу восстановить сказанных мною тогда слов, так как дело идет о фразе, случайно брошенной в разговоре. Весьма возможно, что я выразил свое сожаление по поводу того, что политические взгляды вашего превосходительства на нынешнюю стадию шлезвиг-гольштейнского вопроса не совпадают с моими, как я не преминул откровенно высказать это вам лично во время моего последнего пребывания в Берлине. Но я вполне уверен, что не произносил слов, приведенных в газете, так как твердо поставил себе за правило отделять политическое от личного. Поэтому я искренне сожалею, что подобное известие проникло в печать.

Я считаю себя тем более обязанным заявить вам это, так как не могу не признать лойяльности, с какой ваше превосходительство открыто сказали мне в Берлине, что, хотя вы лично и убеждены в моем праве и в справедливости моих попыток добиться его осуществления, но ввиду обязательств, принятых на себя Пруссией, и ввиду общего мирового [политического] положения вы не можете дать мне никаких обещаний.

Примите и пр.

Гота, и декабря 63 г. Фридрих».

16 января 1864 г. его величество писал мне: «Мой сын еще сегодня вечером пришел ко мне, передал просьбу наследного принца Августенбургского — принять его письмо ко мне от господина Замвера [66]—и просил меня ради этого посетить его soiree [вечер], где я мог бы совершенно незаметно встретиться в отдаленной комнате с почтеннейшим 3[амвером].

Я отказался сделать это, не прочтя письма принца, и поручил сыну прислать мне это письмо. Оно было доставлено, и при сем я его прилагаю. Письмо не содержит ничего особенного, кроме как в заключительной части, где он меня спрашивает, не могу ли я подать некоторую надежду почтеннейшему 3[амверу]. Быть может, вы могли бы поручить еще завтра заготовить ответ, который я мог бы вручить почтеннейшему 3[амверу]. Даже если бы я захотел повидать его инкогнито у моего сына, то все же я не мог бы подать ему никакой другой надежды, кроме той, которая будет (читай: уже) намечена в соглашении (Pun¬ ctation) [67]и сводится к тому, что после победы будет видно, какие основы следует заложить на будущее, и что надо выждать решения во Франкфурте] на/М[айне] относительно наследования.

В.» А 18 января: «Сообщаю вам, что я все же решился встретиться в тече ние 6—10 минут с Замвером у моего сына и в его присутствии.

Я говорил с ним в духе намеченного ответа, но еще несколько холоднее и очень серьезно. Прежде всего я определенно указал ему, что принц ни в коем случае не должен вторгаться в Шлезвиг. Подробности устно.

В.» В памятной записке от 26 февраля 1864 г. кронпринц оха рактеризовал следующие требования Пруссии как обоснован ные существом дела: Рендсбург — союзная крепость [68], Киль — прусская морская база, вступление в Таможенный союз [69], сооружение канала между обоими морями и военная, а так же морская конвенция с Пруссией; он надеялся, что принц с готовностью пойдет на это.

После того как прусские уполномоченные 28 мая 1864 г.

заявили на Лондонской конференции, что германские державы домогаются превращения Шлезвиг-Гольштейна в самостоятельное государство под суверенитетом наследного принца Августенбургского, я имел с последним 1 июня 1864 г.

у себя на дому беседу, продолжавшуюся с 9 до 12 часов вечера и предпринятую с тем, чтобы убедиться, могу ли я рекомендовать королю поддержать его кандидатуру. Беседа вращалась, главным образом, вокруг пунктов, намеченных кронпринцем в памятной записке от 26 февраля. Подтверждения надежды его королевского высочества, что наследный принц с готовностью согласится на эти требования, я не нашел. Сущность заявлений последнего изложена Зибелем по документам [70].