Даниил Краминов - Правда о втором фронте

На доклад бригадира Фурда собралось несколько сот человек: военные корреспонденты, оперативные офицеры штаба Эйзенхауэра, генералы. Большой конференц-зал пресс-кэмпа в первом этаже отеля «Скриб» был набит битком. Доклад был закрытым, — но бригадир Фурд обещал дать общую картину военного положения на западе после отражения немецкого контрнаступления в Арденнах, и поэтому штабные офицеры даже дальних армейских соединений приехали в Париж.

Свое сообщение Фурд начал указанием на то, что русское наступление в Польше серьезно изменило общеевропейское военное положение в целом. Прорыв русских выбил из рук немецкого командования инициативу, которую оно во время атак в Арденнах захватило на Западном фронте впервые с момента его возникновения. Эта инициатива позволила немцам парализовать активность всего союзного фронта, хотя по числу людей и по массе техники он в несколько раз превосходил немецкие силы на западе.

Бригадир подробно разобрал причины провала замыслов противника в Арденнах, подчеркнув стойкость американских окруженных частей и господство союзников в воздухе. Немецкое командование не сумело развить успехи своего прорыва в Арденнах, нанести более серьезный удар союзникам потому, что советское наступление заставило Гитлера начать поспешную переброску на восток самой боеспособной и технически наиболее оснащенной 6-й танковой армии СС. Эта армия совершенно исчезла с Западного фронта уже к 20 января. Вслед за ней стала уходить 5-я немецкая танковая армия, которая сумела оторваться от союзных авангардов около недели назад (доклад Фурда состоялся 31 января 1945 года).

Немецкое командование на западе занялось переформированием своих частей. Боеспособные дивизии в спешном порядке отправлялись на восток.

Докладчик был удивлен тем обстоятельством, что германское командование перебрасывало на восток войска с Западного, а не с Итальянского фронта, где оно легко могло бы «сэкономить» 10–12 дивизий. Он полагал, что противник, напуганный советским наступлением, оголил Западный фронт в надежде прикрыть его войсками из Италии. Пока же Рундштедт вытягивал свои войска вдоль всего фронта тонкой цепочкой, которая во многих местах прерывалась, образуя большие бреши.

Картина, нарисованная бригадиром Фурдом, была настолько оптимистической, что слушатели поставили вопрос о сроках окончания войны в Европе. Союзники могли немедленно нанести удар немцам, смести жалкую цепочку Рундштедта и ринуться навстречу русским, лавина которых подкатывалась уже к Одеру, а в ряде мест даже переправилась через него и вела бои на заодерских плацдармах. Бригадир отвечал уклончиво. Он обещал в ближайшие дни лишь очистить последний кусок французской земли в районе Кольмара. Фурд отводил на эту операцию две недели. Нелишне заметить, что «кольмарский мешок» был очищен через два дня после пресс-конференции.

Английские военные корреспонденты считали, что союзники могут выиграть войну без новых усилий и жертв: Германия готова поднять руки. Этому мешало только одно обстоятельство: упорное требование союзников в отношении безусловной немецкой капитуляции. Один из корреспондентов даже подсчитал, что это требование удлиняет войну на 6 месяцев. Американский корреспондент сообщил, что генерал Эйзенхауэр и фельдмаршал Александер (командующий союзными силами на Средиземном море, англичанин) решительно высказались против безусловной капитуляции. Корреспондент просил подтвердить или опровергнуть его сведения. Бригадир молча смотрел на вопрошавшего и неопределенно пожимал плечами: он не опровергал. Слушатели восприняли это, как подтверждение.

Несколько дней спустя наша машина, миновав Большие бульвары, оставив позади бульвар Вольтера и площадь Нации, выбралась на Венсенскую дорогу и покатила на юго-восток Франции: мы хотели видеть ликвидацию «кольмарcкого мешка» частями 6-й армейской группы (7-я американская и 1-я французская армии).

Дорога была невыразимо унылой. Мы проезжали через городки, разрушенные либо немцами, либо союзниками, либо их совместными усилиями. Вдоль улиц торчали остатки стен и обгорелые трубы, поднимались кучи мусора, за которыми стояли черные сады.

Особенно тягостную картину увидели мы в городе Витри. У мостика через мутную речонку красовался желтый дорожный знак: «Витри», за мостиком виднелось несколько домиков, одиноких и жалких. За ними расстилалась пустошь, поросшая красноватым бурьяном. На краю пустоши поднималось несколько бараков дегтярного цвета. По мокрой дороге, в прошлом улице, брели редкие жители, бедно одетые и явно голодные. Они равнодушно проходили мимо нас, не повернув головы: они видели столько солдат и столько форм, что свыклись с ними, как с городским бурьяном.