Сергей Витте - Воспоминания. Том 1

Памятник отлили эти итальянцы при участии князя Трубецкого. Конечно, в конце концов, князь Трубецкой поссорился и с этими итальянцами; затем была целая история с устройством пьедестала. Сначала предполагали пьедестал устроить в вид горы, в виде глыбы, а затем по докладу Трубецкого, так как соответствующих камней не могли достать, а с другой стороны и по соображениям Трубецкого, художественного порядка, вместо этой глыбы решили с утверждения Государя устроить нечто в род катакомбы, четырехугольного ящика.

Когда я ушел с поста министра финансов, то я продолжал все еще заниматься делом этого памятника в том смысле, что некоторые доклады проходили через меня, т. е. я являлся докладчиком у Государя, но так как я уже не был министром финансов, то ассигнование денег всегда встречало затруднительное положение со стороны министра финансов, причем, я находил, что министр прав, ибо на памятник этот была затрачена такая масса денег, сумма приближавшаяся к миллиону рублей, что дальнейшее ассигнование, вследствие разных фантазий князя Трубецкого, естественно встречало возражение со стороны министра финансов.

После того, как я покинул пост председателя совета министров, а именно в апреле 1906 года, то руководство делом по сооружению памятника осталось, опять таки, за мной по желанию Его Величества, но когда я вернулся из за границы, куда я поехал немедленно после того, как я покинул пост председателя совета министров, а именно это уже было в ноябре месяце 1906 года, то я являлся к Государю с докладом по одному какому то вопросу, касавшемуся этого памятника, причем доложил Государю, что не угодно ли будет снять с меня эту обязанность, ибо памятник уже приходить к концу и с другой стороны моя роль всегда больше заключалась в том, что мне приходилось докладывать о разных ассигнованиях денег и что эта роль боле подходящая к министру финансов, и что не угодно ли будет эти обязанности передать министру финансов.

Его Величество не высказался: ни нет, ни да, и сказал, что подумает и мне передаст.

Через несколько дней я получил от министра финансов письмо, в котором он меня уведомлял, что Государю Императору не угодно 418 было согласиться на то, чтобы я передал обязанности докладчика по делу памятника министру финансов, а что эта обязанность должна остаться за мною. Но тем не менее, после этого уведомления мне ни разу не приходилось докладывать Государю, так как князь Трубецкой с одной стороны, а затем князь Голицын, председатель по сооружению памятника, находили к Государю доступ помимо меня и докладывали Ему все дела или непосредственно, или через посредство различных министров.

Наконец, в 1909 году наступило время открытия памятника. Памятник был готов и выстроен. Я вернулся из за границы, и вдруг ко мне приходить князь Голицын, перед открытием памятника, и говорит, что он составил список наград за сооружение этого памятника, причем себе поместил совершенно исключительную награду, и что он просит меня как руководителя и докладчика этого дела, доложить этот список Государю. Я передал князю Голицыну, что я уже с 1906 года не имел ни одного доклада Государю по этому делу, и что он всегда докладывал сам непосредственно и что вследствие этого я затрудняюсь доложить. На это князь Голицын меня стал убеждать, что он сам не может доложить, потому что это дело касается его и других членов. Я все-таки сказал Голицыну, что я Государю доложить это дело не могу, но ездил к барону Фредериксу и просил его доложить Государю.

Через несколько дней я видел барона Фредерикса, и он мне сказал, что он докладывал Государю, что Государю было угодно утвердить все награды и что он спросил, почему я в это дело впутался, что ведь я сам отказался от руководства делом этого памятника в 1906 году. Тогда я показал барону Фредериксу письмо, которое я получил от Коковцева, министра финансов, в котором он меня уведомлял, что Государю Императору не угодно было исполнить мою просьбу, в которой я просил меня освободить от этого дела, что с тех пор я ни разу не имел доклада у Государя, потому что Голицын находил пути помимо меня, что в данном случае Голицын обратился ко мне и что я вследствие этого не мог ему отказать, не передать его просьбу.

Через несколько дней барон Фредерикс мне сказал, что он напомнил обо всем Государю и что Государь сказал, что действительно граф Витте прав, что он хотел отказаться от руководства, но я на это не согласился.

Наконец быль назначен день открытия памятника. В обществе начали относиться к этому памятнику крайне критически. Все его 419 критиковали. Потом у меня явилась дилемма: идти ли мне на открытие памятника или не идти. С одной стороны в виду того отношения Государя, которое он проявлял ко мне по делу этого памятника последние годы, мне не хотелось идти на открытие памятника, с другой стороны, я опасался, что если я не пойду, то сейчас же скажут, что, мол, так как это дело неудачно, то Витте, конечно, от этого дела открещивается. Вследствие этого, я пошел на открытие памятника и был во главе комиссии по сооружению памятника.