Мохандас Ганди - Моя жизнь

На второй или третий день после моего приезда он повел меня в дурбанский суд. Здесь он представил меня некоторым лицам и посадил рядом со своим поверенным. Мировой судья пристально разглядывал меня и, наконец, предложил снять тюрбан. Я отказался и вышел из здания суда.

— Тот, кто носит мусульманскую одежду, — сказал он, — может оставаться в тюрбане, все же остальные индийцы при входе в суд как правило должны его снимать.

Для того чтобы такое тонкое различие было понятно, необходимо остановиться на некоторых подробностях. За эти два — три дня я понял, что индийцы разделены на несколько групп. Одна из них, называвшая себя «арабами», состояла из купцов мусульман. Другую составляли «индусы». И еще одна группа были клерки-парсы. Клерки-индусы не примыкали ни к одной из этих групп, если только не связывали свою судьбу с «арабами». Клерки-парсы называли себя персами. Эти три группы находились в определенных социальных отношениях друг с другом. Но наиболее многочисленной была группа законтрактованных или свободных рабочих — тамилов, телугу и выходцев из Северной Индии. Законтрактованные рабочие приехали в Наталь по договору и должны были отработать пять лет. Их называли здесь «гирмитья», от слова «гирмит» исковерканное английское «эгримент» (agreement). Первые три группы вступали с этой группой только в деловые отношения. Англичане называли этих людей «кули», а так как большинство индийцев принадлежало к трудящемуся классу, то и всех индийцев стали называть «кули», или «сами». Сами — тамильский суффикс, встречающийся в виде добавления ко многим тамильским именам и представляющий не что иное, как санскритское «свами», что в переводе означает господин. Поэтому, когда индиец обижался, что к нему обращаются «сами», и был достаточно остроумен, он старался возвратить комплимент следующим образом: «Можете называть меня «сами», но вы забываете, что «сами» означает господин. А я не господин ваш!» Одни англичане принимали это с кислой миной, другие сердились, ругали индийцев, а при случае даже били их: ведь «сами» в их представлении было презрительной кличкой, и выслушивать от «сами» объяснение, что это слово означает «господин», казалось им оскорбительным!

Меня стали называть «адвокат-кули». Купцов называли «купец-кули». Таким образом, первоначальное значение слова «кули» было забыто, и оно превратилось в обычное обращение к индийцам. Купец мусульманин мог возмутиться и сказать: «Я не кули, а араб», или «я купец», — и англичанин, если он был учтив, извинялся перед ним.

При таком положении вещей ношение тюрбана приобретало особое значение. Подчиниться требованию снять тюрбан было для индийца все равно, что проглотить оскорбление. Поэтому я решил распрощаться с индийским тюрбаном и носить английскую шляпу. Это избавило бы меня от оскорблений и неприятных пререканий.

Но Абдулла Шет не одобрил моего намерения. Он сказал:

— Если вы так поступите, это будет иметь плохие последствия. Вы скомпрометируете тех, кто настаивает на ношении индийского тюрбана. К тому же тюрбан вам очень к лицу, а в английской шляпе вы будете похожи на официанта.

В его совете была практическая мудрость, патриотизм и в то же время некоторая узость взглядов. Мудрость совета была очевидна; но только чувство патриотизма побудило его настаивать на индийском тюрбане. Намекая на то, что английскую шляпу носят лишь индийцы лакеи, он обнаружил узость своих взглядов. Среди законтрактованных индийцев были индусы, мусульмане и христиане. Христианство исповедовали дети законтрактованных индийцев, обращенные в христианство. В 1893 году их было уже много. Они носили английское платье, и большинство из них зарабатывало себе на жизнь, служа лакеями при гостиницах. Именно этих людей имел в виду Абдулла Шет, ополчившись против английской шляпы. Служить лакеем в гостинице считалось унизительным. Это мнение многие разделяют и поныне.

Вообще совет Абдуллы мне понравился. Я написал письмо в газеты, где рассказал об инциденте со своим тюрбаном и настаивал на праве не снимать его в суде. Вопрос этот оживленно обсуждался в газетах, которые называли меня «нежеланным гостем». Таким образом, инцидент с тюрбаном неожиданно создал мне рекламу в Южной Африке уже через несколько дней после приезда. Некоторые были на моей стороне, другие сурово осуждали за безрассудство. Фактически я носил тюрбан все время, пока жил в Южной Африке. Когда и почему я вообще перестал надевать головной убор в Южной Африке, увидим ниже.