Мохандас Ганди - Моя жизнь

Однако после моего ареста тираж обеих газет стал падать, а в настоящий момент он ниже восьми тысяч.

С первого дня работы в этих органах я отказался от приема объявлений. Не думаю, чтобы мы от этого пострадали. Наоборот, по-моему, это в немалой степени помогло нам сохранить независимость наших газет.

Замечу кстати, что работа в газетах помогла мне до некоторой степени сохранить душевное равновесие. Хотя практически гражданское неповиновение не стояло на очереди, органы печати дали мне возможность свободно высказывать свою точку зрения и поддерживать народ морально. Поэтому я считаю, что в час испытания оба издания сослужили народу хорошую службу и внесли свою скромную лепту для облегчения военного положения.

Сэр Майкл О'Двайер возлагал на меня ответственность за события в Пенджабе, а некоторые из разгневанных молодых пенджабцев и за объявление военного положения. Они утверждали, что, не приостанови я кампанию гражданского неповиновения, избиения в Джалианвала Багхе не произошло бы. Некоторые из пенджабцев дошли до того, что грозили убить меня, если я появлюсь в Пенджабе.

Но я считал, что моя позиция верна и бесспорна и всякий разумный человек это поймет.

Я рвался в Пенджаб. Мне не приходилось там бывать да и хотелось самому удостовериться во всем происшедшем. Д-р Сатьяпал, д-р Китчлу и пандит Рамбхадж Датт Чоудхари, приглашавшие меня в Пенджаб, были в тот момент в заключении. Но я был уверен, что правительство не осмелится долго держать в заключении ни их, ни других арестованных. Когда я, бывал в Бомбее, многие пенджабцы навещали меня. Я подбадривал их, и моя уверенность передавалась и им.

Между тем, поездка все откладывалась. Всякий раз, когда я обращался к вице-королю за разрешением, он отвечал: «Не теперь».

Тем временем была учреждена комиссия Хантера для расследования действий пенджабского правительства в период военного положения. М-р К. Ф. Эндрюс поехал в Пенджаб и писал мне оттуда душераздирающие письма, из которых я убедился, что зверства, совершенные при военном положении, далеко превзошли то, о чем сообщалось в прессе. Эндрюс настаивал, чтобы я приехал к нему как можно скорее. Малавияджи также просил приехать в Пенджаб немедленно. Я еще раз телеграфировал вице-королю, запрашивая, могу ли теперь отправиться в Пенджаб. Он ответил, что мне разрешат поехать Туда через некоторое время. Точной даты теперь не помню, но, кажется, это было 17 октября.

Никогда не забуду своего приезда в Лахор. Вокзал был битком набит людьми. Население города, полное страстного нетерпения, высыпало на улицу, как будто встречало дорогого родственника после долгой разлуки. Толпа безумствовала от радости. Меня привели в бунгало покойного ныне пандита Рамбхаджа Датта. Обязанности занимать и обслуживать меня были возложены на шримати Сарала Деви. Тяжелые это было обязанности, потому что дом, где я жил, превратился в настоящий караван-сарай.

Из-за ареста главных лидеров Пенджаба их место заняли пандиты Малавияджи и Мотилалджи, а также ныне покойный свами Шраддхананджи. Малавияджи и Шраддхананджи я хорошо знал и прежде, но с Мотилалджи близко познакомился здесь. Все они, равно как и местные руководители, не попавшие в тюрьму, тепло встретили меня; я ни разу не почувствовал себя чужим среди них.

Мы единогласно решили не давать никаких показаний комиссии Хантера. О мотивах такого решения в свое время писалось в газетах, и они не требуют разъяснения. Достаточно сказать, что и теперь, много времени спустя, я считаю наше решение бойкотировать комиссию совершенно правильным и уместным.

Логическим следствием бойкота комиссии Хантера было решение создать неофициальную комиссию, чтобы вести параллельное расследование от имени Конгресса. Пандит Малавияджи назначил в эту комиссию пандита Мотилала Неру, ныне покойного Дешбандху Ч. Р. Даса, адвоката Аббаса Тьябджи, адвоката М. Р. Джаянкара и меня. Мы распределили между собою районы для расследования. Ответственность за организацию работы комиссии была возложена на меня; на мою долю выпало также произвести расследование в наибольшем числе районов. Благодаря этому я получил редкую возможность близко увидеть население Пенджаба и познакомиться с бытом пенджабских крестьян.

Во время расследования я познакомился и с женщинами Пенджаба. Казалось, мы знали друг друга давным-давно. Куда бы я ни приходил, они являлись целой толпой и раскладывали вокруг меня свою пряжу. Моя деятельность в связи с работой по расследованию убедила меня, что в Пенджабе легче, чем где бы то ни было, организовать производство кхади.