Мохандас Ганди - Моя жизнь

— Мне очень легко дать вам такое обещание, — ответил я, — потому что как сатьяграх я взял себе за правило прежде всего уяснять точку зрения стороны, с которой предстоит иметь дело, и по возможности приходить к соглашению. Я неукоснительно придерживался этого правила в Южной Африке и намерен придерживаться его и впредь.

Лорд Уиллингдон, поблагодарив меня, сказал:

— Можете приходить сюда, когда угодно. И вы убедитесь, что мое правительство преднамеренно не делает ничего плохого.

На это я ответил:

— Именно эта вера и поддерживает меня.

Затем я отправился в Пуну. Невозможно описать здесь все подробности столь приятного для меня времени жизни. Гокхале, равно как и члены общества «Слуги Индии», обласкали меня. Гокхале даже пригласил их всех к себе, чтобы познакомить со мной. Я совершенно откровенно беседовал с ними по самым различным вопросам.

Гокхале очень хотелось, чтобы и я стал членом этого общества. Я тоже хотел этого. Но другие члены считали, что ввиду значительных расхождений между мною и ими как в отношении целей, так и методов работы для меня было бы, пожалуй, не очень удобным вступать в общество «Слуги Индии». Гокхале же считал, что, несмотря на мою приверженность своим собственным принципам, я всегда был готов терпимо относиться к убеждениям членов этого общества.

— Члены общества, — говорил он, — еще не знают о вашей готовности идти на компромисс. Они тверды в своих принципах и независимы. Надеюсь, они вас примут. Но и в противном случае вы всетаки можете ни на секунду не сомневаться в их глубоком уважении и любви к вам. Они боятся рисковать лишь из опасения потерять уважение к вам. Однако примут вас официально в члены общества или нет, — лично я буду считать вас таковым.

Я сообщил Гокхале о своих намерениях. Независимо от того, примут меня в общество или нет, я хотел бы иметь ашрам, где мог бы обосноваться вместе с переселенцами из Феникса. Лучше всего было бы устроиться где-нибудь в Гуджарате. Я полагал, что, будучи гуджаратцем, я лучше сумею работать на благо Гуджарата и тем принесу наибольшую пользу Индии. Идея эта понравилась Гокхале. Он сказал:

— Разумеется, так вы и должны поступить. Каковы бы ни были результаты ваших переговоров с членами общества, вы всегда можете рассчитывать на меня в отношении денежной помощи ашраму, который я буду рассматривать как свой собственный.

Меня обрадовало то, что он снимает с меня заботу о средствах и что мне не придется вести работу одному. Значит, в трудную минуту я смогу всегда рассчитывать на надежного руководителя. С души свалилась огромная тяжесть.

Ныне покойный д-р Дев вскоре получил распоряжение предоставить мне право брать с текущего счета общества «Слуги Индии» деньги, необходимые для ашрама и других общественных нужд.

Я готовился к поездке в Шантиникетон. Накануне моего отъезда Гокхале устроил вечер, на который было приглашено несколько избранных друзей. Гокхале также позаботился, чтобы угощение было по моему вкусу, т. е. состояло из фруктов и орехов. Хотя вечер был устроен всего лишь в нескольких шагах от его дома, Гокхале еле-еле преодолел это расстояние. Однако симпатия его ко мне взяла верх, и он захотел обязательно прийти. Он дошел, но упал в обморок, и пришлось отнести его домой. С ним это бывало и раньше, поэтому, придя в себя, он прислал сказать, чтобы мы продолжали веселиться.

Вечер этот был всего лишь встречей друзей на свежем воздухе против гостиницы, принадлежавшей обществу «Слуги Индии». Друзья вели откровенные беседы на интересовавшие их темы и угощались земляными орехами, финиками и свежими фруктами.

Однако обморок Гокхале произвел на меня тягостное впечатление.

Из Пуны я отправился в Раджкот, а оттуда в Порбандар. Там я должен был повидаться с вдовой брата и своими родственниками.

Во время сатьяграхи в Южной Африке я изменил свой костюм, чтобы не слишком отличаться от индийских законтрактованных рабочих. В Англии — у себя дома, в своих четырех стенах — носил такую же одежду. В Бомбей я приехал в катхиаварском костюме, состоявшем из рубашки, дхоти, плаща и белого шарфа — все из тканей индийского фабричного производства. Из Бомбея я собирался ехать третьим классом и, полагая, что шарф и плащ излишни для такой поездки, снял их и купил кашмирскую шапку за восемь — десять ана. В таком виде я вполне мог сойти за бедняка.

В Индии в то время свирепствовала чума, поэтому все пассажиры подвергались медицинскому осмотру в Вирамгаме или Вадхване, точно не помню. У меня был легкий озноб, и инспектор, обнаружив, что температура у меня повышена, записал мою фамилию и велел явиться к чиновнику медицинской службы.