Мохандас Ганди - Моя жизнь

Такие беседы вел я с индийцами в Претории и Иоганнесбурге, обсуждая их положение, и в конце концов решил открыть контору в Иоганнесбурге.

Впрочем, было сомнительно, чтобы мне позволили вести дела в трансваальском Верховном суде. Но местные адвокаты не возражали против моей практики, и суд разрешил мне ее. Индийцу было трудно найти подходящее помещение для конторы. Но я близко познакомился с м-ром Ритчем, одним из местных купцов. С помощью знакомого ему агента по найму помещения я нашел подходящие для конторы комнаты в деловой части города и занялся своей профессиональной работой.

Прежде чем рассказать о борьбе за права индийских поселенцев в Трансваале и об их взаимоотношениях с Азиатским ведомством, я должен остановиться на некоторых сторонах своей жизни.

До сих пор мной руководили противоречивые чувства. Дух самопожертвования умерялся желанием отложить что-нибудь на будущее.

Как-то в Бомбее ко мне явился американский агент по. страхованию жизни — сладкоречивый человек благообразной наружности. Он заговорил о моем будущем благосостоянии так, словно мы были с ним старые друзья.

— В Америке все люди вашего положения страхуют свою жизнь. Не застраховаться ли и вам? Жизнь переменчива. Мы, американцы, смотрим на страхование как на свою священную обязанность. Нельзя ли предложить вам страховой полис на небольшую сумму?

Прежде я всегда оказывал холодный прием всем страховым агентам, с которыми мне приходилось сталкиваться в Южной Африке и Индии, так как считал, что страхование жизни равносильно страху и неверию в бога. Но перед искусительными речами американского агента я не устоял. Слушая его доводы, я мысленно представлял свою жену и детей. «Ты продал почти все украшения жены, — подумал я. — Если же с тобой что-нибудь случится, то все заботы о содержании жены и детей падут на плечи несчастного брата, который с таким великодушием занял место умершего отца. Каково бы пришлось тебе в его положении?» Этими и подобными доводами уговорил я себя застраховаться на 10 тысяч рупий.

В Южной Африке вместе с переменой моего образа жизни изменились и мои взгляды. В этот период испытаний каждый свой шаг я совершал во имя бога и ради служения ему. Я не знал, как долго мне придется пробыть в Южной Африке, и опасался, что никогда больше не смогу вернуться в Индию. Поэтому я решил: пусть жена и дети живут вместе со мной, а я постараюсь заработать на их содержание. Этот план заставил меня пожалеть, что я застраховал свою жизнь, и мне стало стыдно, что я попался в сети страхового агента. Если брат действительно занимает в нашем доме место отца, думал я, то он, конечно, не сочтет слишком тяжелым бременем содержание моей вдовы, если дело дойдет до этого. А какие у меня основания предполагать, что смерть придет ко мне раньше, чем к другим? Всемогущий господь — вот наш настоящий защитник, а не я или брат. Застраховав жизнь, я лишил жену и детей уверенности в себе. Разве они не смогут позаботиться о себе сами? А как же семьи бесчисленных бедняков? Почему я не должен считать себя одним из них?

Множество подобных мыслей приходило на ум, но я не тотчас начал действовать. Помнится, в Южной Африке я выплатил по крайней мере одну страховую премию. Внешние обстоятельства также способствовали такому направлению мыслей. Во время первого пребывания в Южной Африке религиозное чувство поддерживалось во мне под влиянием христиан. Теперь же это чувство усилилось под влиянием теософов. М-р Ритч был теософом и ввел меня в общество теософов в Иоганнесбурге. Я не стал членом этого общества, так как у меня были иные взгляды, но близко сошелся почти со всеми теософами. Ежедневно мы вели споры на религиозные темы. Обычно на собраниях читали теософские книги, а иногда мне представлялся случай выступить с речью. Главное в теософии — насаждать и распространять идею братства. По этому вопросу мы много спорили, и я критиковал членов общества, когда мне казалось, что их поведение не сообразуется с их идеалом. Критика эта не могла не оказать на меня благотворного воздействия. Она помогала самоанализу.

В 1893 году, когда я сблизился с друзьями христианами, я был совсем новичком в вопросах религии. Они усиленно старались растолковать мне слово Иисуса и заставить принять его, и я был смиренным и почтительным слушателем с открытой душой. В то время я, естественно, по мере сил и способностей изучал индуизм и старался понять другие религии.