Рассказывать, что я чувствовал тогда, не стану, потому что не смогу обойтись без банальных фраз и заезженных слов, которыми не хочется осквернять то радостное и светлое, что было у меня в душе.
Вроде настала мирная жизнь, через станцию вовсю шли эшелоны с демобилизованными. Но из окон класса мы видели и другие эшелоны с техникой и войсками, которые теперь следовали не на Запад, а на Восток. Повсюду разговоры, что кого-то пока не демобилизуют, что он все еще служит, хотя давно пора домой.
Война с Японией не стала чем-то совершенно неожиданным. В нашей скорой победе — теперь уже над Японией — сомнений не возникало.
С капитуляцией Японии началась в полном смысле наша послевоенная жизнь. Желание быстрее сделать так, чтобы можно было по-человечески жить, стало столь же сильным, как желание завершить войну с победой.
Главными моими заботами стало окончание средней школы и принятие решения, что делать дальше.
В школе у меня вполне прилично обстояло дело с физикой и математикой, старший брат был инженером, техника мне нравилась, поэтому я хотел продолжить учебу в инженерном вузе. Ленинград и военно-морской флот влекли меня еще в довоенные времена, поэтому желание стать военно-морским инженером сформировалось четко.
Еще до выпускных экзаменов подал заявление о приеме в Ленинградское высшее инженерно-техническое училище ВМФ, откуда вскоре и получил вызов.
Десятилетку я окончил, как и моя мама гимназию, с золотой медалью. Разница в одном: мама во время голода начала тридцатых годов сдала свою золотую медаль в «торгсин» (торговля с иностранцами) и получила взамен продукты, а моя медаль золотой была только по названию...
Высшее Инженерно-Техническое Командное Училище Военно-Морского Флота
В Ленинград для поступления в ВИТКУ ВМФ я приехал в конце июня 1946 года. ГЪрод поразил необыкновенной по тому времени чистотой и ухоженностью улиц. Везде, где только можно, росли цветы. Поврежденные войной дома стояли огороженные или с хорошо забитыми окнами. Ворота во дворы и двери в подъезды домов были закрыты. Дворники попадались на глаза часто. На улице было малолюдно, транспорта мало, собак совсем не было видно.
В училище меня зачислили в роту кандидатов.
Кандидаты были трех категорий: гражданские, солдаты и офицеры. В основном все были родом из провинции, москвичей и ленинградцев — единицы.
Успешно сдавшие экзамены, а также окончившие десятилетку только на «отлично», в том числе и я, проходили мандатную комиссию, председателем которой был начальник политотдела училища, а одним из членов — сотрудник госбезопасности.
Увидев в анкете, что мой отец был донским казаком, начальник политотдела спросил меня:
— Не разгонял ли твой отец плетьми рабочие демонстрации и не был ли он на стороне белых во время Гражданской войны?
Я ответил, что мой отец родом с Верхнего Дона, из тех мест, где Подтелков организовал отряды красных казаков, а на стороне белых в основном были нижние казаки. Ответ удовлетворил мандатную комиссию.
Среди кандидатов был сержант Наседкин, фронтовик. Он не прошел мандатную комиссию и не был принят в училище потому, что его мать, как он говорил, была родной сестрой Сергея Есенина. Не приняли и лейтенанта Воронова, потому что в начале войны, будучи в лейтенантском звании, он ударил за какое-то хамство своего командира. Его разжаловали в рядовые, направили в штрафной батальон, где он отличился и был восстановлен в офицерском звании.
Из зачисленных в училище чуть больше половины составляла гражданская молодежь, остальные — фронтовики, офицеры, солдаты и сержанты.
Присягу мы — те, кто пришел с «гражданки», — принимали в Краснознаменном зале Военно-морского училища имени Фрунзе на Васильевском острове одновременно с первокурсниками всех военно-морских учебных заведений, дислоцированных в Ленинграде. Рядом со мной стояли первокурсники военно-морского отделения Ленинградской консерватории, на котором обучались будущие дирижеры флотских оркестров.
Эта маленькая деталь говорит о многом. Вроде война кончилась, зачем специально военных, да не просто военных, а военно-морских дирижеров готовить? Тогда я на это просто не обратил внимания, а вспоминая сейчас, понимаю, что уже тогда началась подготовка к созданию большого военно-морского флота, которому и оркестров потребуется много.
Дисциплина в училище была строжайшая, доходившая на первом курсе до дури. Некоторые из зачисленных в училище фронтовиков начали служить еще в начале войны, а сейчас оказались в роли молодых бойцов-первогодков, которых гоняли одинаково вместе с теми, кто только что принял присягу. Их самолюбие не выдержало этого унижения, они написали рапорта и были уволены в запас.
Читать дальше