Павел Козлов - 'Илы' летят на фронт

Вечерело. Жара заметно спала. Возле ларька-буфета стояли несколько человек. Лева Соколов, наш организатор, первый подбежавший к ларьку, звонко заказал: пятнадцать кружек кваса для начала, а потом повторить!

Буфетчик, видно не поверивший словам Левы, высунулся на улицу из-за стойки, но увидел надвигающуюся солидную компанию, спрятался обратно и принялся наливать квас.

Человек, утоляющий жажду, вероятно, малонаблюдателен. И мы, прильнув к своим кружкам с холодным крепким квасом, изредка перебрасываясь шуточками, не обращали внимания на осуждающие взгляды, которыми кололи нас отошедшие от ларька люди. Но вот первая порция кваса выпита, оглядываемся вокруг и начинаем чувствовать что-то необычное в поведении людей, кучками стоявших на платформе в ожидании дачного поезда. Народу собралось порядочно возвращались после воскресного отдыха,- но стояла необыкновенная тишина и чувствовалась какая-то подавленность.

Недалеко от буфета, облокотясь на перила загородки, обнесенной вокруг газона, горько плакала молодая женщина. Другая, постарше, утешая ее, обратилась к нам со странными словами:

- А вас, соколики, не туда ли уже гонют?

- Куда это туда, мамаша?

- Да на войну-то окаянную, куда же еще,- с досадой и горечью уточнила старшая.- Вот наш-то уже воюет, в пограничниках он, там,- махнула она рукой на запад.

При этих словах молодая как-то необычно и очень громко всхлипнула, а затем разрыдалась в голос, уткнувшись в грудь старшей женщины.

Оторопев, ошалело глядя друг на друга, мы, очевидно, загалдели, повторяя какие-то слова о договоре, пакте,- газетные слова, которые для нас составляли правду жизни. То темное, непонятное, что так неожиданно накрыло нас, находилось в таком вопиющем противоречии с нашей действительностью, что хотелось поскорее его сбросить, избавиться от него. Все предупреждения о военной опасности, которые мы многократно слышали, читали, повторяли сами, враз забылись, так не хотелось верить в случившееся.

- Да вы, ребята, я вижу и впрямь ничего не знаете,- буфетчик вышел из своего ларька и уселся на прилавок, уставленный новой порцией кружек с квасом.- Немец напал сегодня утром, многие города наши бомбил...

- Не может быть, это провокация,- Лева с Анатолием Соболевым надвинулись на буфетчика.

- Трепотня это, вредные разговорчики,- голос Левы повышался с каждым словом,- откуда вы это знаете?!

- Что, трепотня?! - запальчиво вскрикнул буфетчик, но вдруг неожиданно спокойно закончил:

- Эх, дорогой товарищ, если бы трепотня, а то ведь сущая правда. Бомбили города наши... По радио объявили...

Говорил он негромко, но слова его, казалось, оглушали нас, болью отдавались в сердцах: "Бомбили города наши..."

Все вдруг заторопились к машине. Скорее на завод, в коллектив, там, наверное, все прояснится...

В воскресенье 22 июня на совещание у директора завода многие из его участников не вызывались и не приглашались - пришли сами.

Директор сидел за своим столом и что-то горячо обсуждал с парторгом Мосаловым и начальником производства Белянским. Дверь в кабинет была открыта, и люди чередой заходили и садились на свободные стулья, становились вдоль стен, заполняли приемную, где дежурный по заводу непрерывно звонил по телефону - разыскивал по квартирам начальников цехов.

Вскоре после того, как по радио прозвучало обращение правительства, объявившее о вероломном нападении Германии на нашу страну, на завод со всех концов поселка потянулись люди. Была середина чудесного воскресного дня...

- Товарищи! - Директор поднялся со своего места и оглядел собравшихся.- Товарищи, война, об угрозе которой партия нас учила постоянно помнить, стала жестоким фактом. Для нас с вами, для нашего завода этот факт имеет особое значение.

Директор говорил короткими, резкими фразами. Его "одесский" акцент стал особенно заметен. Обычно несколько иронически настроенный, на этот раз он был серьезен и заметно взволнован.

- Каждый из нас должен понять, что война потребует много самолетов. От нас потребует. И мы должны дать эти самолеты, это оружие. Мы - арсенал армии. Каждый должен понять и объяснить своим подчиненным, что война идет не только там, где сейчас стреляют, но и у нас, здесь. Все мы уже на войне и должны действовать как на войне. Вот мы здесь подготовили небольшой приказ, суть которого в следующем. Переходим на работу в две удлиненные смены по 10 - 11 часов. Все отпуска отменяются. Кто находится в отпусках вызывайте. Планы цехам по выпуску машин будут пересмотрены - самолетов нужно гораздо больше того, что мы даем сейчас.- Директор сделал небольшую паузу, а затем, справившись с волнением, продолжил: