Алла Дудаева - Миллион Первый

Наши новые друзья привезли нас в 10 часов на железнодорожный вокзал в Ждановичах и уехали. Поезд до Минска будет только в 2 часа ночи. Вокзал представлял собой крошечную комнату метров двадцать с маленьким окошком кассира и стоящими вдоль стен обшарпанными деревянными диванами. Он был полупустым, только несколько замызганных пьяниц ругались с милиционером. Мы с Мовсудом сели на один из диванов. Нас тут же начали удивленно разглядывать, мы совершено не вписывались в окружающую обстановку. Особенно внимательно нас рассматривал милиционер. Даже если он не узнал меня, Мовсуд, внешне очень похожий на Джохара, заставлял задуматься над тем, кто я такая. С его чисто кавказской внешностью, жгуче-черными густыми волосами и большими карими глазами было огромным риском приезжать даже в Москву. Чтобы меня не узнали, я легла, отвернулась и «уснула». Четыре долгих часа мне пришлось лежать лицом к стене. Мой бок сначала онемел, потом затвердел и превратился в бесчувственное продолжение дивана. Горели расцарапанные малиной и обоженные крапивой ноги, но я терпеливо ждала, когда придет наш поезд.

В зал ожидания пришел молодой мужчина, увидев Мовсуда, он сел на диван, который стоял напротив, и уставился прямо на него. Мовсуд заволновался, потом нагнулся и прошептал: «Он меня узнал, вместе в армии служили. Если подойдет, скажи, что ты моя мать!» Но пока, игнорируя пристальные взгляды сослуживца, Мовсуд «скучал» столь усердно, что даже зевнул несколько раз.

Наконец наши муки закончились, в два часа появился поезд, мы быстро вышли на перрон и уехали. В купе оба свалились без сил. Ровно в семь часов утра поезд прибывал в Минск. Холодное, дождливое белорусское утро напоминало осень. Позвонили в Вильнюс родным. Там начались срочные поиски выхода из сложившейся ситуации, обещали прислать за нами машину и договорились, что мы будем ожидать ее на автовокзале. В столичных киосках, на самом видном месте тоже красовалась последняя газета с моей фотографией на пол-листа. Я натянула на лоб платок и, совсем закрыв светлые волосы, стала походить на белорусскую колхозницу. Жаль, у меня с собой корзины не было.

Милиции на вокзале было так много, что нам с Мовсудом пришлось расстаться. Кругами ходил он вокруг здания, время от времени заглядывая и убеждаясь, что я на месте, снова уходил. Дождь усиливался и превратился в ливень, зашел совсем мокрый Мовсуд и сел подальше от меня. За 12 часов ожидания мы с ним перечитали все журналы и газеты, купленные нами в соседнем киоске, и заодно закрываясь ими от любопытных взглядов. Вокзал был переполнен людьми, одни приходили, другие, дождавшись автобуса, уходили. Только мы с Мовсудом сидели уже так долго, что начали привлекать внимание милиции. Место встречи изменить было нельзя, снаружи не прекращался ливень и, самое плохое, в семь часов автовокзал закрывался. Куда мы пойдем? Наконец, когда мы уже совсем было отчаялись, в семь вечера за нами приехали. Оказывается, столько времени они искали проводника, это было совсем нелегким делом. Плавно покачиваясь, машина понесла нас к белорусской границе.

В одном из приграничных сел совсем молодой парнишка, почти подросток, давно ждал нас в условленном месте. Так же, как и раньше, машина с нашими вещами должна была пересечь границу, а мы пойти через лес пешком. Что-то подсказало мне взять запасную обувь, и я положила в сумку, на всякий случай, простые матерчатые тапочки, в которых прошла весь Бамут.

Солнце уже садилось, высокий лес стоял перед нами темной безмолвной стеной. Без проводника пройти его было просто невозможно. В этом лесу, в отличие от украинского, на постах стояли пограничники. «Пограничники вооружены, — сразу предупредил проводник нас. — Если вас услышат — будут стрелять!» Этого оказалось достаточным. Как только раздавался какой-нибудь звук, мы падали на землю и замирали, а потом поднимались и быстро шли по команде проводника, как ночные тени.

Наконец, белорусская граница пройдена. Осталось пройти вторую, литовскую границу, которая являлась самым трудным участком пути, потому что большую ее часть составляло топкое болото. «После такого сильного ливня могут возникнуть непредвиденные трудности», — беспокоился наш проводник, но отступать было некуда, и мы снова пошли. Было уже совсем темно, грозовые тучи закрывали ночное небо, вверху под каплями дождя тихо шелестели деревья. Опять мы ложились в мокрую траву, вставали и снова шли, но уже гораздо медленнее и осторожней. На литовской границе были собаки! Нам повезло, шум дождя заглушал все звуки. Я уже не помню, как мы перешли это ужасное болото. Мы то и дело увязали по пояс и вытаскивали друг друга. Сил идти дальше не было. В литовском болоте остались мои туфли. Но мы все-таки выбрались на твердый берег, мокрые и грязные, и повалились в высокую траву. Проводник посмотрел на мои босые ноги: «Как ты теперь пойдешь?» И тут я вытащила из пакета «бамутские» тапочки. Мовсуд удивился: