Агата Кристи - Расскажи, как живешь

Но здесь же — о радость! — есть и другие вещи, достойные жен «строителей империи». Чесуча! Строгие чесучовые жакеты и юбки — никаких девчачьих глупостей. Они годятся и для полных и для худышек, и через минуту я отправляюсь в кабинку примерочной, обвешанная изделиями из чесучи всех возможных фасонов и цветов. Еще несколько минут — и я преображаюсь в мэм-сахиб. Довольно противную.

Но я решила смириться. В конце концов, костюм легкий и практичный, а главное, я могу в него влезть!

Теперь надо выбрать соответствующую шляпку. Соответствующих шляпок в наши дни не делают. Приходится заказывать. А это лишние хлопоты. Я мечтаю, — и по-видимому, совершенно напрасно! — об удобной фетровой шляпке, которая бы плотно сидела на голове. Такие шляпки носили двадцать лет назад, в них отправлялись на прогулку с собакой или на партию в гольф. Увы! Нынче в моде непонятные штуковины, которые нацепляют просто так, для пущего эффекта, сдвинув на глаз, или на ухо, или вообще на затылок. А то еще бывают шляпы с двойной тульей, диаметром в ярд!

Я объясняю, что мне нужна шляпа с большой тульей, но с полями в четыре раза меньше.

— Но, мадам, их ведь и делают такими большими для защиты от солнца!

— Поймите, там, куда я еду, почти все время дуют сильные ветры, и шляпа с такими полями просто улетит с моей головы.

— Мы можем пришить эластичную ленту — специально для вас, мадам!

— Мне нужна шляпа с полями не больше, чем у той, которая на мне!

— Да, понятно, и с низкой тульей — это будет смотреться гораздо элегантней!

— Нет, не с низкой тульей! С нормальной! Шляпа должна держаться на голове, еще раз вам повторяю!

Фасон я отстояла! Теперь осталось выбрать цвет, один из новомодных оттенков с пленительными названиями, как то: цвета глины, ржавчины, тины, асфальта, пыли и т. д.

Еще несколько мелких покупок, которые, нутром чую, будут совершенно бесполезными или втянут меня в какую-нибудь историю. Ну, вот, например, дорожная сумка на «молнии». Теперь просто никуда не деться от этой коварной застежки. Блузки застегиваются на «молнию» под самый подбородок, юбки расстегиваются с помощью «молнии» — до самого пола, лыжные костюмы, те вообще состоят из одних «молний». Даже вечерние платья украшены многочисленными вставками из «молний» — в качестве отделки! Спрашивается, чего ради! Что может быть опаснее «молнии», способной отравить вам всю жизнь и навлечь на вас куда больше неприятностей, чем обычные пуговицы, кнопки, пряжки и крючки с петлями!

Еще на заре «эры Молнии», моя мама, пленившись этой изысканной новинкой, заказала себе парочку корсетов, которые застегивались на упомянутое изобретение. Последствия оказались просто плачевными. Мало того, что застегнуть корсет на «молнию» стоило страшных мук; расстегнуть его вообще не удавалось. Избавление от такого корсета превращалось в хирургическую операцию, а если учитывать викторианскую скромность моей матушки, то понятно, что она вообще рисковала остаться навеки в него замурованной.

Именно с тех пор я отношусь к «молниям» с подозрением, чтобы не сказать больше. Но выясняется, что все дорожные сумки теперь на «молниях»!

— Все старомодные застежки давно вышли из употребления, мадам! — сообщает продавец, глядя на меня с нескрываемой жалостью. — Смотрите, как просто! — Он показывает.

Уж куда проще, но ведь сумка пока пустая…

— Ну что ж, — обреченно вздыхаю я. — Придется идти в ногу со временем, — и не без дурных предчувствий выписываю чек.

Итак, теперь я — обладательница суперсовременной дорожной сумки! Кроме того, у меня имеются жакет и юбка, достойные жены «строителя империи», и почти приличная шляпа. Но мне предстоит запастись еще множеством всяких мелочей! Я отправляюсь в отдел канцелярских товаров.

Здесь я покупаю несколько авторучек и стилографов — по опыту знаю, что авторучка, которая ведет себя вполне прилично в Англии, попав в пустыню, воображает, что теперь ей все дозволено, и пускается во все тяжкие: либо обливает меня чернилами с головы до ног, а заодно блокнот и все, что оказывается поблизости, либо вообще отказывается писать, оставляя на бумаге лишь бесцветные царапины. Я покупаю также два обычных скромных карандаша. Они, слава Богу, менее капризны, разве что иногда неведомо куда исчезают, но тут всегда можно найти выход В конце концов, для чего в экспедиции архитектор [3]? У него и одолжу, в случае чего, карандашик.

Теперь — часы, целых четыре штуки. Пустыня часов не щадит. Три-четыре недели — и очередные часы отказываются выполнять свою рутинную работу. Время, решают они, — категория философская, и, соответственно, либо останавливаются раз восемь в сутки — минут на двадцать, либо убегают невесть на сколько, либо и то и другое попеременно, — и наконец останавливаются окончательно. Тогда я извлекаю из коробочки очередные, потом третьи… И еще не менее шести штук — на случай, если муж скажет: