Агата Кристи - Расскажи, как живешь

— Я не успел тебя предупредить, — говорит Макс. — Эта вода — просто жидкая черная грязь.

Находки в Шагар-Базаре обнадеживают, кроме того, здесь рядом деревня, колодцы и весьма расположенный к нам, хотя и скуповатый шейх. Можно бы сюда и вернуться, решаем мы и двигаемся дальше.

Объезжаем топкие места, чтобы подобраться поближе к Джаг-Джагу, и к вечеру, обессиленные, прибываем в Камышлы.

Аристид лихо останавливает «ситроен» у входа в «первоклассную гостиницу».

— Ну как? — спрашивает он. — Разве не красивая? Она ведь каменная!

Для нас же важно — что там внутри. Что ж, какая-никакая, а гостиница. Мы входим, карабкаемся по крутой лестнице и попадаем в ресторан с мраморными столиками, где крепко пахнет парафином, чесноком и дымом.

Макс вступает в переговоры с хозяином. Тот уверяет, что это настоящий отель, с кроватями! В подтверждение он распахивает какую-то дверь, и мы видим четверых людей, уже спящих на кроватях… В комнате еще две свободные кровати.

— Вот, пожалуйста! — говорит хозяин гостиницы. — Ну, а этого, — он пинает ближайшего из спящих, — можно и вытурить. Ничего, это мой конюх.

Макс заявляет, что нам нужна целая комната. Хозяин озадачен: но ведь это будет страшно дорого! Макс беспечным тоном отвечает: пусть дорого. И тут же интересуется: сколько?

Хозяин чешет за ухом, окидывает нас оценивающим взглядом (из-за дорожной грязи вид у нас довольно непрезентабельный), наконец решается назвать сумму: фунт с четверых, это нас устроит?

К его безграничному изумлению, Макс соглашается не торгуясь. Буквально через минуту спящие выдворены, велено явиться прислуге. Мы усаживаемся за один из столов с мраморной столешницей и заказываем лучшие блюда, имеющиеся в меню.

Хамуди вызывается проследить, чтобы нам приготовили все необходимое. Через четверть часа он возвращается, расплываясь в улыбке. Одну комнату предоставят Максу и мне, в наше полное распоряжение. Мак и Хамуди получат вторую. Кроме того, радея о нашей репутации, он за пять франков выпросил для нас чистые простыни!

Еда подана: жирноватая, зато горячая и очень вкусная.

Мы наедаемся до отвала и сразу отправляемся спать. Я без сил падаю на свежезастланную постель и, уже засыпая, вспоминаю: «Клопы!» Впрочем, по мнению Макса, тут они нам не угрожают: здание построено недавно, а кровати новенькие и железные.

Из-под двери ресторана к нам проникают запахи дыма, чеснока и парафина, оттуда слышатся приглушенные разговоры на арабском, но сейчас ничто не помешает нам заснуть.

Мы просыпаемся довольно поздно. На коже вроде никаких укусов. Макс распахивает дверь спальни — и замирает как вкопанный. Весь пол ресторана занят телами спящих. Их не меньше дюжины. Тяжелый, спертый воздух.

Нам приносят чай и яйца, и мы вновь отправляемся в путь.

Хамуди печально сообщает Максу, что он вчера вечером долго и серьезно разговаривал с хваджа Макартни, но, увы, даже два месяца спустя хваджа Мак по-прежнему не понимает ни слова по-арабски!

Макс спрашивает у Мака, как ему «Разговорный арабский» ван Эсса? Хороший учебник? На что тот отвечает, что разговорник куда-то запропастился.

В Камышлы мы делаем кое-какие покупки и едем в Амуду. Дорога туда — одна из главных, можно сказать, шоссе. Она идет вдоль железнодорожных путей, за которыми — уже Турция.

Но хоть это и «шоссе», состояние его ужасно: сплошные выбоины и ухабы. Нас всех уже порядочно порастрясло, но зато налицо приметы важной магистрали — нам встретилось несколько машин. Абдулла и Аристид уже несколько раз, наверное, получили изрядную порцию проклятий за излюбленную здесь шоферскую забаву: разгонять или до смерти пугать караванчики осликов и верблюдов, которых водят старухи или мальчишки.

— Дорога достаточно широкая, разве нельзя было их объехать? — сурово спрашивает Макс.

Абдулла с обиженным видом парирует:

— Разве я не веду грузовик? Разве я не должен выбирать путь поровнее? Пусть эти несчастные бедуины со своими ослами сами убираются с дороги!

Аристид потихоньку подъезжает сзади к тяжело нагруженному ослу, справа и слева от которого устало бредут мужчина и женщина, и оглушительно сигналит. Осел в ужасе удирает, погонщица с воплем бросается следом, погонщик грозит кулаком, а Аристид хохочет. Вслед ему несутся проклятия, но он словно их не замечает.

Амуда — город преимущественно армянский и, если честно, малопривлекательный. Здесь невероятное количество мух, мальчишки — невероятно дерзкие и наглые, у жителей какой-то сонный и в то же время озлобленный вид. Никакого сравнения с Камышлы, который я явно недооценила. Мы покупаем здесь мясо — весьма сомнительного качества, над ним роем вьются мухи. Кроме того, закупаем очень вкусный свежий хлеб и не очень свежие овощи.