Николай Киселев-Громов - Лагери смерти в СССР

— «Так точно, жив». — «Десять лет ты, брат, прожил лишнего», скажет, сверкнув зверинными глазами Курилко и пойдет дальше.

— Заключенные! отдает распоряжение помкомроты, когда командир роты ушел к себе на отдых, — вылетайте по одному, пулей! — за своими вещами.

— «Влетай пулей на нары!» кричат комвзводы идущим со двора с вещами.

— «Гражданин начальник, на нарах уже места нет, там уже повернуться нельзя. Куда прикажете поместиться?

— «Лезь под нары!

— «Там, гражданин начальник, ничего не видно, да и вода там везде».

— А... К теще в гости приехал, что ли?

Влетай!...

Претендующий на сухое место, получив удар, влетает под нары. Там он сидит, пока не услышит новую команду и думает о том, что его еще ожидает впереди. А впереди, читатель, у него длинный, тяжелый и до жути страшный путь. Быть может он вспоминает мать, отца, детишек свой дом, родную деревню, свою, пусть теперь, закрытую, но такую памятную и сердцу близкую церковь. Возможно, он надеется ее снова увидеть. Если надеется, он глупец: из СЛОНа он к родным местам и липам не возвратится.

Врачебный осмотр.«Вылетай пулей из барака!» Кричат минут через двадцать—тридцать ком взводы притихшим заключенным. Все стремглав бегут на двор и без команды, сами знают обязанность встроятся по четверкам.

— Чище разберись в четверках! опять орут комвзводы. Первая четверка, три шага вперед, марш! Вторая! Третья! Четвертая!

Это новая поверка. После нее 200-300 человек ведут на освидетельствование. Пока врач осматривает одного, остальные стоят на дворе и, если это зимою, на сорокаградусном морозе лязгают зубами, как голодные собаки. А комвзводы то и дело орут: «Чище держать равнение в четверках»! «Руки держать по швам»! «Не разговаривать»!

Любопытно происходит это «медицинское освидетельствование».

— Иванов!-вызывает заключенного писарь, устроившийся по инвалидности на канцелярскую работу.

— Иван Макарович!-выкрикивает в ответ свое имя и отчество Иванов, наученный этому приему еще в тюрьмах, через которые он шел этапом.

— На что жалуешься, Иванов?-спрашивает врач.

— Да я, гражданин начальник, (для него и доктор стал начальником),-слабый я очень...

— Сними рубашку.

— Иванов еще не успел снять рубашку и наполовину, а доктор уже говорит; «пишите четвертую категорию».

— Следующий, Иванченко! кричит писарь.

— Товарищ командир взвода, прикажите заключенным раздеваться в коридоре, дает распоряжение какой-нибудь лекпом. А в коридоре, если это зимою, градусов 20 ниже нуля.

— Иванченко, на что жалуешься?

— Слабый я, гражданин доктор...За неделю, как выехал из Ростова, совсем отощал: полфунта хлеба...

— Довольно ныть, перебивает командир взвода, присутствующий при освидетельствовании — отвечай, что болит у тебя?

— Пишите четвертую, торопится доктор.

— Петров!

— Николай Ефимович!

— На что жалуешься?

— У меня туберкулез, гражданин доктор.

Справку об этом от доктора у меня отобрали в Бутырке...

— Четвертую! говорит писарю доктор.

— Шматченко!

— Никита Миколаевич!

— На что жалуешься?

— Посмотрите, гражданин доктор, у меня грыжа начинается.

— Четвертую, приказывает доктор, бросив беглый взгляд на грыжу, а сам нервно кусает себе губы.

— Гражданин доктор! да я же ей - Богу, не могу работать в лесу, умоляюще говорит Шматченко, уже узнав, что четвертая категория работает на самых тяжелых работах,

— Ничего не могу Поделать, Шматченко... Я рад бы дать 3-ю категорию... говорит доктор, — но не могу. А сам уж нервно подергивается.

Я не назову фамилии этого врача, ибо не хочу ставить его под «огненные», как говорит Курилко, буквы: О... Г... П... У... И не один этот врач говорит: «Что же я могу поделать! Я и рад был бы, но...

За небольшим исключением, все так говорят-инженеры, техники, агрономы, даже СЛОНовские десятники, бьющие морды другим лишь потому, что они не хотят быть сами битыми.

Но почему же, все таки, туберкулезному и заключенному с грыжей дается четвертая категория, обязывающая их работать на тяжелых лесных работах?—спросит читатель. Да по той простой причине, что они присланы на принудительные работы. От них ОГПУ ждет экспортного леса. А сами они лично ОГПУ не нужны! они «антисоветский элемент».

Бывает и еще лучше: начальник санитарного отдела, Яхонтов, получая от врача список «освидетельствованных», просматривает его, и если четвертой категории меньше 85 проц., он переправляет третью категорию на четвертую. Заключенных с 3-ей категорией трудоспособности в СЛОНе не полагается больше 12 процентов. С ней занимаются менее тяжелыми работами — лесосплавом, погрузкой, на кирпичных заводах и т. д. Второй категории «полагается» лишь 3 процента. Это явные инвалиды. Они исполняют обязанности поваров, дневальных, сторожей, курьеров и т. д.