Жан Маре - Жизнь актера

— Мне нужен приток свежих сил, — ответил он.

Достаточно ложных положений. Моим настоящим положением станет «Комеди Франсез». И как только такое могло прийти мне в голову?

Я прошу, чтобы Мари Белл играла Агриппину.

— Она еще никогда не играла роль матери и вряд ли согласится, — говорят мне .

Я выстраиваю вокруг нее остальной состав исполнителей: Рене Фор, Кларион, Ролан Александр, Жан Шеврие, Луиза Конт. Мой основополагающий принцип — не говорить громко, не выкрикивать государственные или любовные тайны. Однажды я случайно услышал, как одна исполнительница говорила своему партнеру: «Делай, как он требует. На публике будешь играть, как захочешь». По-видимому, дисциплина не является обязательной в этом театре. Но в целом я почти доволен спектаклем.

За неделю до генеральной репетиции меня вызвали в контору администрации. Там были Жан Мейер, Жюльен Берто и П.-А. Тушар.

— Вот что, — сказал Берто, — мы считаем, что твоя постановка не в духе «Комеди Франсез», ты должен выбрать инспектора между Жаном Мейером и мной.

Я становлюсь на дыбы:

— Я считаю свою постановку в духе «Комеди Франсез», а также единственной постановкой, достойной этого театра, и отказываюсь от наблюдателя. Скажи-ка, Жюльен, разве ты не говорил несколько лет назад, что в «Британике» мне удалось то, что не удалось тебе?

— Это правда, но ведь это было не в «Комеди Франсез». Если ты не примешь наше предложение, спектакля не будет.

— Если спектакля не будет, я подаю в отставку.

Вернувшись домой, я позвонил Жану в Сен-Жан-Кап-Ферра. Он был возмущен и одобрил мое решение. Через полчаса он позвонил сам.

— Я подумал: если ты не будешь играть, скажут, что твой спектакль был плох. Ты должен играть. Что сможет сделать инспектор за неделю? Ничего. Соглашайся и играй.

Как сказать о том, что я передумал? К счастью, позвонил сам П.-А. Тушар. Он в отчаянии. Оказывается, это комитет решил назначить наблюдателя. П.-А. Тушар считает, что если я снова уйду из «Комеди Франсез», так ни разу и не сыграв, пресса поднимет шум.

Я заставляю себя упрашивать, зная заранее, что соглашусь, хотя такое поведение мне претит. Господин Тушар облегчил мне задачу. В конце концов я соглашаюсь и выбираю Жюльена Берто в качестве инспектора.

Жан оказался прав. Берто не вмешивался в мою режиссуру. Более того, он по-настоящему помогал мне в работе с некоторыми исполнителями, в создании световых эффектов. В этом у него большой опыт. Мне дали гримерную постоянного члена труппы, которую я оборудовал по своему вкусу. В день генеральной репетиции мои железные доспехи не готовы. Мне пришлось надеть доспехи из очень твердого картона, в которых я играл «Британика» в театре «Буфф-Паризьен». Я сделал завивку и посыпал волосы и брови красной металлической пудрой. Разумеется, я волнуюсь перед дебютом в «Комеди Франсез». И кто бы на моем месте не волновался? Меня одевают мой постоянный костюмер и костюмер театра. Я должен появиться только во втором акте. Жду, когда меня позовут. Я нахожусь на этаже Марс [36] Каждый из шести этажей «Комеди Франсез» носит имя известного актера, игравшего на сцене этого театра. Четвертый этаж назван в честь Анны Буле Марс (1779-1847), любимой актрисы Наполеона I. . Я знаю, что если буду прислушиваться к происходящему на сцене, начну еще больше волноваться. Поэтому спущусь в последнюю минуту. У меня есть время до выхода, чтобы узнать, все ли в порядке на сцене. Говорят, что все идет хорошо. Чтобы не расстраивать меня, от меня скрыли, что мои декорации освистали. Вот и мой выход. Сначала появляется моя рука. Затем я распахиваю большой красный занавес: я нахожусь наверху лестницы, в центре сцены, неподвижный, освистываемый публикой. Это — скандал!

При поступлении в театр я спросил господина Тушара, не боится ли он, что из-за меня будет скандал. Я забыл, что это возможно.

Публика ревет, свистит. Затем раздаются аплодисменты и крики «Браво!». Между зрителями идет настоящее сражение.

А я продолжаю неподвижно стоять, не раскрывая рта. В зале стоит такой шум, что моего голоса не услышали бы. Несколько минут я жду, пока публика успокоится.

— Не сомневайтесь, Бурр.

Наконец в зале наступает тишина. Мои товарищи вопросительно смотрят на меня, найду ли я в себе силы продолжать. Я чувствую, что говорю со злостью, это меня самого удивляет. Это война. И я хочу выиграть эту битву. Волнение охватывает меня с головы до ног. Правая нога дрожит, промокшие от пота доспехи лопаются, пудра осыпается с волос на лицо, грим слезает. Рукоплескания, раздавшиеся при моем появлении, заглушаются воплями и свистом. За кулисами меня обнимают, предлагают остановить спектакль. Но я твердо уверен, что нужно продолжать.