Ариадна Делианич - Вольфсберг-373

Все сербы были вооружены. Частично они и раньше имели револьверы и карабины, но сегодня утром англичане выдали им автоматы, ручные гранаты и легкий пулемет для головной машины: на всякий случай — если по дороге встретятся с красными титовскими и итальянскими партизанами.

От них же я узнала, что в Шпиттале нет никаких русских частей, что «Варяг» даже вблизи не проходил, но что, может быть, о нем имеет какие-нибудь сведения комендант Словении, генерал Лев Рупник с семьей и штабом. По их же словам, около г. Лиенца находилось большое скопление русских военных сил, пришедших из Италии — домановцев.

И тут сербы уговаривали меня изменить курс и ехать завтра с ними в таинственную «Мекку» — Пальма Нуову. Признаюсь, что искушение было очень велико. Все, что они говорили, было гораздо более обоснованным, чем слухи в Виктринге. Им англичане дают автомобили, им выдали оружие и амуницию, в то время, как русских разоружали. И все же я категорически отказалась.

Ночью мы сидели в саду пивной вокруг костра, который разложили четники. Сербы пели воинственные песни, под гармошку танцевали свои «коло», кричали «Живео краль!» Были полны самых радужных надежд.

В садик пришли солдаты-ирландцы. Их угостили вином, и, поставив свои карабины к живой изгороди, они тоже пробовали танцевать «коло» и трясли всем руки.

У всех уезжающих было сильно приподнятое настроение, и я им от всей души завидовала.

Никто не ложился спать. Я вздремнула, положив голову на колени русской девушки, дочери известного летчика.

На заре пришли грузовики. Погрузка произошла быстро и без задержек. Сербы отъехали с криками, песнями и даже с стрельбой из карабинов в воздух.

Подобрав свой рюкзак, я вышла на шоссе ловить автомобили, шедшие на Лиенц. После нескольких тщетных попыток рискнула остановить небольшой танк с английской флюгаркой. Из танка высунулась голова. Я протянула свою «бумажку».

— Куда? — лаконически по-немецки спросила курчавая голова в черном берете.

— Лиенц!

— О-кэй! Джамп ин!

Открылась крышка башни, и я в первый раз в жизни влезла в танк.

В машине только два человека. Оба капитаны, в черных беретах танковых частей. Показали мне место в задней части машины. Танк двинулся.

Темно. Лопасти на окнах закрыты. Дорога мне не видна, только через их головы в переднее стекло вижу какие-то очертания. Прислушалась к разговору офицеров. Поразило, что они говорили по-французски. Заглушаемые грохотом машины, до меня долетают только отрывки их слов. Внезапно настораживаюсь. Слышу имена: Шкуро, Краснов, Доманов… Разоружение… Пеггец. Дальше они говорят о каких-то особых частях, которые срочно переброшены из Италии. Опять говорят о Шкуро и тюрьме в Шпиттале…

Что-то опасное, тревожное было в их словах. Страшная догадка не давала мне покоя. Хотелось узнать больше, но их разговор прервался.

Танк довольно плавно шел по шоссе. Часы на доске управления показывали 10. Становилось жарко, и офицеры подняли лопасти на окнах-бойницах. Слева тянутся лагеря. Перед входом стоят часовые. Казачьи флюгарки. Надписи все по-русски: штаб такого-то полка… Штаб бригады… Русский флаг. Снует народ. Дымят полевые кухни. Лагерь за лагерем. Часть за частью.

Танкисты ерзают, выглядывают и всматриваются. Негодуют вслух:

— Смотри! Они все еще вооружены. В чем дело? — смотрят на часы и изумленно пожимают плечами.

Опять лагерь. Над воротами название: Пеггец. Несколько больших грузовиков. Русские солдаты под присмотром англичан несут охапками, в одеялах, на санитарных носилках ружья, автоматы, револьверы и бросают их в автомобили.

Один из танкистов, потирая руки, восклицает: — Разоружение началось. Прекрасно! Сопротивления не будет!

«Сопротивления?» мелькает у меня в голове. «Чему сопротивления?»

…Въезжаем в город. Шофер танка спросил меня, куда меня доставить.

— В штаб генерала Доманова.

Еще немного, и мы вкатились на площадь. Танк развернулся, и офицер, открывая люк, предложил мне выйти.

Мы остановились перед большим желтым зданием. К балкону прибита доска. На ней олень, пронзенный стрелой, и не совсем правильно нарисованный знак РОА.

Выскочив на площадь, я повернулась к танку. Через отверстие на меня, не мигая, смотрели черные, презрительные глаза.

— Мерси! — говорю я, глядя в них. — Спасибо, что подвезли.

— Мне не надо «спасибо» от белогвардейской с…! — совершенно чисто по-русски ответил танкист. Люк закрылся, приспустилось стальное веко над зрительным отверстием танка, и он пополз своей предательской дорогой.