Михаил Пришвин - Дневники 1920-1922

А можно вовсе и не любить ближнего, как самого себя {5} 5 А можно вовсе и не любить ближнего как самого себя… — Мтф. 19:19. , чтобы делать общественное дело, можно это делать из личной выгоды; личная выгода (изобретательность) водворит на земле социалистический строй.

Мистика — это предчувствие, рационализм — осуществление…

Я шел голодный по улице, одетый в короткий нагольный крестьянский полушубок, обутый в валенки, казалось мне, что по виду и по всему я был рядовой этого нового нищенского строя и вдруг меня остановил кто-то и сказал: «Барин!» Я оглянулся. Сзади шел наш побирушка Тишка с шишкой; протянув руку, говорит:

— Барин, подайте милостыньку.

— Ты слепой? — спросил я.

Он ответил:

— Нет, я не слепой, я вижу, что вы — барин, вы ходите не так, как они, вы идете и в уме что-то держите, а мне видно.

Я тронул рукой его мешок, в нем был хлеб — много хлеба. (Вы — барин, нищий идет, то не держит в себе ничего, и это сразу видно, то нищий, а то барин, хоть вы и одеты, как нищий.)

Голодный и постник. Одно дело самому избрать себе нищенское поприще, другое дело тебя подневольно сделают нищим, эти два существа по виду подобны, изнутри противоположны, как Христос и разбойник, распятый налево.

4 Января. «Ребячески мечтавший иногда про себя свести концы и примирить все противоположности» (Достоевский «Идиот»).

5 Января. Половина зимы прошла, на рынке перестают покупать теплую одежду.

Три или четыре дня стоит +3° Р, льется с крыш вода, потопы, просовы — настоящая сиротская зима.

Ночь была светлая от невидимой луны. Я стоял на дворе нашего старого дома против двух каменных столбов — остатков ворот, на столбах густыми клочьями торчала прошлогодняя рыжая трава. И свет на снегах от невидимого светила был так силен, что я различил ресницы на лице девушки, проходившей мимо ворот по дороге. Везде кругом лежали на бесконечность поля снега.

Мое сердце и радуется и стонет, срываясь внезапно с большой радости на большую тоску, а пустыня белая неподвижно лежит в ярком свете и звенят колокольчики могильной тишины белой Скифии.

6 Января. Сочельник.

Дождь сиротской зимы. Мы в середине борьбы с холодом, еще Январь и Февраль, но ранние холода нас закалили и теперь мы не боимся — переживем, если не затифимся. Вчера с утра с Левой торговали ситцами на базаре, не сходят с языка слова: «свежина», «подчерёвок» {6} 6 «Подчерёвок» — подбрюшье, подживотье (устар. местн.). и т. д. (нам удалось выменять подчерёвок, жирный, фунтов в десять, а Сытины купили себе постную косточку…). Сытин вышел на базар с кисетами, но никто ни одного кисета у него не купил.

Душа моя завешена кругом, а жизнь идет сама по себе, и часто я с удивлением спрашиваю себя, как это так может быть, чтобы жизнь шла без души, иногда стучусь — нет! все запечатано, закутано.

Храм забит, мы бродим вокруг, как голодные псы, и торгуем остатками своей одежды.

На горизонте войны показываются поляки, и с ними оживают надежды контрреволюции, наши бедные обыватели никак не могут отделаться от чувства ребяческого, что рано или поздно все противоречия жизни кончатся, и когда кончатся, то заживем по-старому, и хоть не по самому старому-старинному, но все-таки подобно ему.

Кур а : {7} 7 Кура — метель, пурга (местн.). назад замело, впереди замело, лошадь идет незнамо куда, вперед или назад — везде одинаково.

Приходил библиотекарь от Чрезвычкома реквизировать книги Кожухова, увидал «Карманный словарь иностранных слов для рабочего» и сунул себе в карман эту книжку без описи, сказав: «Вот самая нужная книжка». Про Лескова спросил, хороший ли это писатель, и, узнав, что хороший, попросил из собрания сочинений хоть книжечки три: «У вас же много останется».

7 Января. Рождество.

Люди с похвалой отозвались о мне, что я к Лиде хорошо относился, и я оглянулся на прошлое: правда, я хорошо относился, а сам думал, что плохо…

Право, нам нужно, чтобы кто-нибудь сказал нам о нас со стороны хорошее, ибо живем мы, не зная, чем плохи мы и чем хороши.

Обедали у Коноплянцева, потом зажигали маленькую елку и были вечером у Шубиных — прошло хорошо, как Рождество.

8 Января . Утро. Утренняя звезда смотрит в окно, Вифлеемская? месяц бледнеет, догорает лампада. В утренней молитве скрыта вся сила грядущего дня.

Новая перспектива: свобода в жемчуге. У доктора Смирнова на виду золотой зуб.

— Спрячьте, а то реквизируют.

— Я нарочно показываю, хочу променять на навоз. Вот, братец мой, навозу-то! все навоз и навоз!