Анатолий Маркуша - Перелетные птицы

— Допускаю, вам может не импонировать Ривьер, вы можете осуждать его характер, не принимать его мировоззрение. Но бьется-то Ривьер отнюдь не за абстрактную идею — он служит будущему, техническому прогрессу. И когда Ривьер говорит: «Нужно заставить их жить в постоянном напряжении, жизнью, которая приносит и страдания, и радости — это и есть настоящая жизнь?» — я полагаю, что мысль его вполне реалистична. Что же касается пустыни… не надо воспринимать этот образ слишком географически.

— Не идите на поводу у своего графа. Давайте называть вещи своими именами. Мир расколот? Расколот! Все новое рождается в упорной, часто трагической борьбе. И силы в борьбе разграничены абсолютно точно. Каждый, берущийся за перо, обязан видеть это и понимать. А ваш граф…

— Ну, что вы, ей богу, все повторяете: граф, граф… Лев Николаевич Толстой, между прочим, тоже был графом…

— Минутку! Но кроме того, он удостоился чести быть признанным зеркалом русской революции.

И тут я понимаю — этому человеку я ничего доказать не смогу. Напрасный труд.

— Вы читали «Маленького принца»? — все-таки спрашиваю я, стараясь, чтобы слова мои звучали возможно мягче.

— Нелепая сказка без начала и без конца, без четко выраженной идеи, построенная на весьма сыпучем философском песке.

— В «Маленьком принце» есть математик. Он все считает, считает, складывает, не понимая, для чего. Помните?

— Ну и что? Аллегория? Для больного воображения.

— Простите, — говорю я, вставая, — мне пора. Меня ждет фонарщик. Космос перестал быть сказкой и приходится составлять новое расписание включения звезд. Это очень важно, чтобы звезды загорались и гасли вовремя. Будьте здоровы.

Он смотрит на меня, как на сумасшедшего — сострадательно и брезгливо. А я выхожу на дождь — промокнуть, высохнуть и забыть плоское лицо, золоченые очки, агрессивную тупость. Только вот беда — такое сразу не забывается.

Рассказанное происходило в конце шестидесятых годов.

Говоря обобщенно, плосколицый не одолел Экзюпери. Книги Сент-Экса, начав триумфальное шествие по России, дошли до самой ее глубинки. И сегодня автора у нас любят, ценят, а уж цитируют, как мало кого! Талант? Нет сомнения! Но не только. У него было умное и совестливое сердце, и Экзюпери, профессиональный летчик, знал как это важно «слышать мотор» — и слышал, и не обманывал себя.

Экзюпери погиб в боевом полете — не вернулся из разведки. Для той работы, что он выполнял в конце войны, Сент-Экс, честно говоря, был уже староват. Но всеми правдами и неправдами добивался права летать. Наберусь отваги сказать: он хорошо закончил жизнь — в полете.

Закончил ли? Так не хочется повторять обкатанные слова и бывшие в употреблении мысли: жизнь этого выдающегося человека продолжается в его книгах, которые служили и служат… Поэтому напомню малозаметный факт из другого ряда: со дня гибели Экзюпери минул год, когда его старенькая мама получила внезапно коротенькое письмо от сына. «Мамочка! Я бы так хотел, чтобы вы не беспокоились обо мне, и чтобы это письмо дошло до вас. Мне очень хорошо. Совсем хорошо. Мне только очень грустно, оттого что я так давно вас не видел. И я очень тревожусь за вас, моя старенькая, любимая мамочка. Как несчастна наша эпоха».

Его друзья потратили чуть не сорок лет, чтобы установить по архивам немецкого командования, кто мог сбить Экзюпери. И, как ни невероятно это звучит, докопались. В тот день, в тот час, когда по расчету оборвалась жизнь Экзюпери, в данном районе находилась всего одна пара «Фокке-Вульфов»… Имена летчиков установили. Выяснили — один умер, другой доживает свой век в Германии…

Преданность друзей, о чем говорить, — это замечательно! И все-таки, я думаю, зря старались товарищи Экзюпери, разыскивая его предполагаемых убийц. Напрасно. Всей жизнью, всеми светлыми книгами он отвергал месть. А на войне, как на войне: и те, кто пилотировал «Фокке-Вульфы», делали всего лишь свое профессиональное дело.

Ненависть любовь не украсит.

Будем верны любви.

Сын шотландца и индеанки, он родился в Гранд Плейн, штат Техас, закончил среднюю школу, трудился на ферме. Потом уехал в Оклахому, стал работать бурильщиком на нефтяных скважинах. Тут его подстерегла беда, как пишут в официальных документах, в результате производственной травмы Уайли Пост потерял глаз. Ему выплатили компенсацию — две тысячи долларов. И вот на этом витке судьбы, произошло, на мой взгляд, событие почти невероятное — Пост покупает подержанный самолет с твердым намерением жить дальше в авиации!