Павел Федоров - Генерал Доватор

— Танковая бригада вышла на исходное положение и приготовилась к атаке, — доложил комбриг Иртышев.

— Добре, вижу, все в порядке. Как настроение людей? — Доватор отвел Иртышева в сторону. Ему хотелось сказать подполковнику перед боем хорошее, теплое слово.

— Отличное, товарищ генерал. Людям не терпится. Хотят настоящего дела.

— Пришла пора, пришла! — горячо подхватил Доватор. — Объявите народу, что наши войска ведут наступление на Клин и Волоколамск. Сегодня ночью фашистов вышвырнули из Рогачева, Солнечногорска и Яхромы. Еще скажите, что на этой можайской земле сто двадцать девять дет тому назад русские люди в Бородинском сражении разгромили армию Наполеона. Напомните им, что на постаменте памятника Кутузову начертаны великие слова: «Стойте, как часовые. Позади Москва…» И добавьте: «Грязные руки фашистов прочь от Москвы!»

Мягкий свет луны освещал суровое лицо Доватора.

К рассвету советская артиллерия умолкла. Лес загудел скрежетом стальных гусениц, и земля дрогнула от мощного передвижения танков и артиллерии. В морозной хмари раннего утра вслед за танками стремительно прошла в прорыв кавалерия. Пар валил от разгоряченных конских крупов. Мороз цепко схватывал лошадиную шерсть, украшал мускулистые груди коней инеем. Всадники в белых полушубках, с поседевшими от инея бровями, грозно сверкая клинками, шли в новый глубокий рейд.

Полки конной гвардии с полным комплектом грозных тачанок и артиллерийских батарей, а также и танковую бригаду повел в тыл врага генерал Доватор.

13 декабря в районе Улитино — Рязань эта мощная лавина, разорвав стыки 78-й и 87-й немецких дивизий, сметая на пути вражеские гарнизоны, двинулась на запад.

Командир немецкого армейского корпуса генерал Гютнер в это утро находился в штабе 78-й пехотной дивизии. Самоуверенный пруссак, он не верил в поражение германской армии. Успех красных он считал временным, случайным, относя его за счет крепкого русского мороза, к которому не привыкли немецкие солдаты.

— Скоро мы получим теплое обмундирование — и положение изменится, успокаивал он командира дивизии полковника Готцендорфа.

— Однако русские подтягивают свежие танковые части. Я имею точные данные разведки, — возразил тот.

— У большевиков нет больших танковых резервов. Армия Говорова имеет всего-навсего три танковых бригады. — Гютнер скептически пожал плечами.

Однако едва первый залп «катюш» расколол утреннюю тишину, генерал срочно покинул командный пункт дивизии и отбыл в штаб корпуса.

Полковник Готцендорф стоял у окна тускло освещенного каменного подвала, служившего одновременно командным пунктом и убежищем. Молодой белокурый адъютант напряженно вслушивался, прижав к уху телефонную трубку, и часто поднимал на полковника большие встревоженные глаза. От непрерывных тяжелых разрывов стены подвала дрожали и качались. Лейтенант тоскующе вздыхал и кусал бледные губы.

Мрачное спокойствие командира дивизии, неподвижно глядевшего в окно, производило на адъютанта гнетущее впечатление. Но полковник Готцендорф, загнавший свои батальоны в подземные укрытия, был относительно спокоен. Залпы «катюш» разрушали здания, сжигали деревянные постройки, подвалы же оставались невредимыми. Готцендорф, знавший на память всю военную историю, отыскивал в своей голове наихудшие случаи проигранных сражений и пришел к убеждению, что положение его полков далеко не безнадежное.

При прорыве красных у него были наготове подвижные группы. Прорвавшиеся части он может быстро уничтожить плотным огнем и контратакой танков. Укрепление нижних этажей зданий — удачное новшество его, полковника Готцендорфа. Недаром он тридцать лет носит мундир офицера.

— Проверьте связь, — приказал он адъютанту.

Через несколько минут адъютант доложил, что с одним из полков связь прервана, не отвечает также батарея тяжелых минометов из группы «Клоппенбург».

— Восстановить немедленно, — не оборачиваясь, коротко бросил полковник.

Лейтенант вскочил, бросился было к выходу, но, столкнувшись с начальником штаба армейской группы генералом Рихартом, отскочил в сторону.

— Как дела, коллега? — стряхивая с непромокаемого плаща снег, спросил Рихарт.

— Отлично, господин генерал. — У Готцендорфа невозмутимо строгая армейская выправка и безукоризненно отутюженный китель. Но опытный солдат Рихарт в сумрачном блеске кабаньих глаз полковника заметил глубоко скрытое беспокойство.