Иван Ласкин - На пути к перелому

- Ваше мнение нам ясно.

Я вышел из комнаты. Один за другим входили к командарму другие офицеры и генералы.

Через несколько минут нас снова пригласили в просторную комнату.

- Продолжим заседание Военного совета. - Генерал Петров еще раз просмотрел наши листки и разделил их на две части.

"Значит, мнения разделились", - подумал я.

Потом Иван Ефимович через пенсне внимательно посмотрел на собравшихся и, видимо убедившись, что все на месте, сказал:

- Нам уже известны ваши мнения, но хотелось бы послушать их авторов. Начнем с полковника Капитохина.

Поднялся командир 161-го стрелкового полка 95-й дивизии, единственный из офицеров этого звена, прибывший на заседание:

- Я за то, чтобы оборонять Севастополь.

" Потом были опрошены еще несколько человек, в том числе командир 25-й Чапаевской дивизии генерал Т. К. Коломиец. Все сходились на том, чтобы отходить на Севастополь.

Я тоже сказал, что армию надо вести на защиту Севастополя, как и было написано в моей докладной.

Но затем высказались еще четверо, и все - за отход не на Севастополь, а на Керчь. В их числе были командир 95-й дивизии генерал В. Ф. Воробьев и комиссар этого соединения полковой комиссар Я. Г. Мельников, комиссар 40-й кавалерийской дивизии полковой комиссар И. И. Карпович. Последний даже разошелся во мнении со своим комдивом полковником Ф. Ф. Кудюровым.

Наконец командарм объявил свое решение: армия отходит на Севастополь, чтобы совместно с силами Черноморского флота оборонять город. Отход генерал Петров приказал совершать дивизионными колоннами и начать его немедленно с наступлением темноты в максимально высоком темпе, чтобы успеть пройти рубеж Бахчисарая до подхода к нему крупных сил противника.

Начальнику артиллерии армии была поставлена задача немедленно направить армейские артиллерийские полки в Севастополь через Алушту и Ялту.

172-я стрелковая дивизия составляла левую колонну армии и должна была совершать марш на Наймин, Новый Комрад, Битень.

Каждому из нас было ясно, что объявленное командующим решение было им обдумано и принято заранее, еще до проведения совещания. Петров, конечно же, собирал нас не для выработки коллективного решения, чтобы потом разделить ответственность за него с другими; он, совершенно очевидно, хотел еще раз убедиться в том, что его выбор более всего соответствует сложившейся обстановке.

Очевидно, генерал Петров хотел одновременно выяснить настроение своих ближайших помощников, на которых он должен будет опираться в боях, и для того предложил необычную процедуру предварительного сбора мнений, записанных на листках.

...Итак, Приморская, присоединив к себе из 51-й армии 172-ю стрелковую дивизию, остатки 40-й и 42-й кавалерийских дивизий и два артполка, отходит на Севастополь.

Конечно, идти в направлении Керченского полуострова было бы намного легче: местность равнинная, дороги хорошие, да и силы противника на этом направлении были невелики. К тому же 30 октября его передовые части находились еще в сорока километрах от Симферополя, поэтому не могли угрожать нам ни ударом по флангу, ни тем более окружением.

На отход в этом направлении могла побудить и перспектива соединения армии с другими силами Красной Армии.

Несколько позже генерал В. Ф. Воробьев так аргументировал свое мнение о необходимости отхода на Керчь: "Противник обходит армию слева, - значит, без боя в Севастополь не пробиться. А у нас снарядов почти нет. К тому же местность гористая и дороги очень тяжелые. Можно растерять армию еще до выхода к Севастополю. А при отходе на Керчь армия сохраняется, и мы соединяемся с основными силами Южного фронта".

Резонно, не правда ли? Генерал Петров не мог этого не видеть. И все же решил отходить на Севастополь, считая оборону его в тех условиях главнейшей задачей армии и Черноморского флота.

Опыт борьбы под Одессой, очевидно, подсказывал командарму, что сухопутная армия вместе с силами флота может отстоять Севастополь.

Да, армия при отходе на Севастополь подвергалась серьезным опасностям, но Петров проявил дальновидность, личное мужество и высокое чувство ответственности за последствия своего решения, начав отход армии более чем на 150 километров. Вместе с этим он показал твердую веру в силу войск армии и способность своих ближайших помощников выполнить труднейшую задачу.

Принятие решения на отход - это очень ответственный шаг командарма. Но оказалось, что и командующий войсками Крыма вице-адмирал Г. И. Левченко, как и И. Е. Петров, считал невозможным и нецелесообразным продолжать оборону на занимаемых рубежах. В своей директиве от 29 октября он указывал, что противник, введя все наличные силы на Крымский полуостров, при поддержке сильной бомбардировочной авиации и танков отбрасывает наши части на Севастополь и на керченское направление.