Петр Слётов - Менделеев

В процессе работы Дмитрий Иванович сконструировал водный и нефтяной термометры, но верный себе и довольный тем, что наука обогащена, ни одной минуты не стремился их запатентовать.

То, что университетская администрация, не внимавшая никаким заявлениям того же Менделеева и других профессоров химии и упорно не увеличивавшая средств и возможностей лаборатории, сразу же пошла навстречу интересам Технического общества, было неожиданно, но понятно. Общество являлось, в своей области, представителем интересов правящих кругов.

Правительство не забывало уроков Крымской кампании и, понимая, что российская научная отсталость гибельна для него, всеми силами стремилось довести разработку теоретических вопросов до европейского уровня, одновременно не забывая о технике и о промышленности.

Все последние годы энергично строились железные дороги, на которых бешено богатели предприимчивые капиталисты. Разрастались фабрики. Оскудевшие в связи с освобождением крестьян дворяне, спешили закладывать именья, вступать в акционерные компании, которых развелось невероятное количество. «И вместе с тем, — пишет в своих «Записках» Кропоткин, — вкусы общества падали все ниже и ниже. Итальянская опера, прежде служившая радикалам форумом для демонстраций, теперь была забыта. Русскую оперу… посещали лишь немногие энтузиасты. И ту, и другую находили теперь скучной. Сливки петербургского общества валили в один пошленький театр, в котором второстепенные звезды парижских малых театров получали легко заслуженные лавры от своих поклонников конногвардейцев. Публика валила смотреть «Прекрасную Елену» с Лядовой в Александрийском театре, а наших великих драматургов забывали. Офенбаховщина царила повсюду».

Лучшие литераторы или сгорели в работе не выдержав, или были в ссылке. Буржуазия, опираясь в методах наживы на пример Запада, разрасталась и богатела.

Разительным контрастом по отношению к богатеющим промышленникам и предпринимателям выступало студенчество. По-прежнему в большинстве это были дети бедных дворян, мелкого чиновничества, много было семинаристов. Бедность, почти нищета были их общим уделом, и этот экономический фактор объединял еще крепче чем совместное ученье. «Общая нужда вызывала потребность в организации касс и кухмистерских, вызывала сожительство товарищескими кружками и приучала людей делиться друг с другом последними грошами. Таким образом, студенческая среда представляла как нельзя более благоприятный элемент для распространения социалистического учения, так как очевидно, усвоить ученье, отвергающее личную собственность, легче было тому, у кого собственности не было и кто обладал к тому же соответственным умственным и нравственным развитием».

Так под влиянием экономических причин крепла связь между кружками молодежи и общим революционным движением в стране. Конец 60-х годов ознаменовался постоянными студенческими волнениями, одним из последствий их было покушение Каракозова на Александра II.

Вскоре после покушения студентами было выпущено воззвание «К обществу». Первый пункт его гласит:

«Мы студенты Медицинской академии, Университета, Технологического института, Земледельческой академии, желаем: 1) чтобы нам предоставлено было иметь кассу, т. е. помогать нашим бедным товарищам…»

Обе стороны общественной жизни равно касались Дмитрия Ивановича: и правительство, поручившее ему опыты, в конечном счете ведущие к упрочению существующего строя, и бедствующее революционное студенчество, с которым он ежедневно сталкивался. Студенчество было близко ему и происхождением, и бытом, и стремлением к науке, в которой работал он, симпатии его были на этой стороне. В правительстве среди министров слишком много было невыносимых для него «верхоглядов и злобников», но и революционность студенчества пугала его. Говоря о «забастовщиках», он всегда подразумевал студенчество или, как он говорил, «студентство». И, выступая против них, выражал свое возмущение по поводу увлечения учащихся вопросами политики, отвлекавшими их от прямой учебы, на которую, по его мнению, должны были быть направлены все их силы.

Молодежи он рекомендовал быть «подальше от политики» и в общежитии любил демонстрировать собственную аполитичность. На вопрос: что ему ближе монархия или республика, он заявлял подчас: «И, батенька, не все ли равно? Я о нужнике не думаю, пока его чистить не начнут, пока не завоняет» [13] Сообщено М. Н. Младенцевым. . Впрочем, к студенческим нуждам был он всегда чрезвычайно отзывчив.