Эрнст Юнгер - Семьдесят минуло - дневники. 1965–1970

Чтение: Клейст, «Обручение на Сан-Доминго».

Дополнение к Сингапуру: второе пребывание было сконцентрированным; я не отрывался на записи. На борту мы подружились с миссис Нонуилер и навестили ее дома на окраине города. Супруг, представлявший здесь компанию «Шелл», улетел по делам на Борнео; китайский дворецкий выслушал распоряжения о чае и передал их далее персоналу.

Палисадник с подстриженным газоном и ухоженными деревьями, среди которых порхали тропические птицы, напоминал индийские миниатюры — картины, в которых благодаря кристально чистому воздуху, кажется, отсутствует перспектива. Семь бирманских кошек, еще более светлых, чем наша сиамская, потягивались в прихожей. Настроение позволяло догадываться о старом великолепии Straits Settlements [178], причем скорее в стиле Киплинга, нежели Джозефа Конрада. Я спросил себя, еще ли это или уже снова, или это лишь интермедия. Во всяком случае, у нефти другой потенциал, нежели у линкоров. Энергия сильнее и анонимнее; ею можно назначать и смещать князей. Но насколько еще хватит нефти? Какую картину будут являть собою колонии в конце нашего столетия? — факты опережают фантазию. В Азии развитие пойдет иначе, чем в Африке, и, кроме того, будет различаться в зависимости от региона; было бы лучше всего, если бы сложилось так, как в Центральной и Южной Америке. Там освобождение произошло гораздо раньше, да и расы основательно смешались при участии испанцев и португальцев.

Самоуверенность белого человека, без сомнения, позорно разрушена; Киплинг и Китченер [179]перевернутся в гробу. Но: если этос и пострадал, то номос все же остался, а с ним — претензия на превосходство. Грубо говоря: линкоры исчезли, однако пушки остались, хотя и распределены по-другому. Там, где освободившиеся из-под гнета слои населения хотят объясниться, даже между собой, они прибегают к языку бывших господ. Это справедливо, прежде всего, для техники; она является языком Рабочего. Мера, в какой овладевают техникой и репрезентируют гештальт Рабочего, определяет уровень совершающего это действие.

Мы осмотрели коллекцию старых географических карт, в собирании которых находит удовольствие хозяин, в том числе ценные Нюрнбергские издания — Нюрнберг, как Прагу и Венецию, только в ином смысле, следует отнести к магическим городам Запада; часто наталкиваешься на личности, книги и вещи, которые это подтверждают.

Миссис Нонуилер не забыла также о моей страсти и пригласила профессора Мэрфи, университетского энтомолога. Среди энтомологов во всем мире чувствуешь себя как дома; мы договорились об экскурсии в горные леса Йохора, которые коллега обрисовал подлинным раем, и на следующее утро вчетвером отправились туда. Я заехал за профессором в его лабораторию и получил возможность выбрать себе из коллекций семь прекрасных Cicindelinae. Мы позавтракали по-китайски по ту сторону границы в Кота-Тингги и потом поднялись в горы. К сожалению, когда мы достигли места ловли, на нас неожиданно обрушился такой мощный ливень, что вода едва ни проникала в машину. Нам пришлось вернуться. На обратном пути мы все же немного вознаградили себя на цветущем кустарнике. Подробности я отметил в «Энтомологическом журнале».

На другой день мы успели посетить музей жадеита, сделав, разумеется, значительный крюк. Проклиная китайских шоферов, я не уставал восхищаться их непоколебимой индифферентностью; наш сначала провез нас по всей территории города. И не помогли тут ни заклинания, ни уговоры. У меня на заднем сиденье возникло чуть ли не физическое ощущение, что ширина плеч этого человека увеличивалась.

Тем не менее, поездка порадовала нас множеством картин: мы видели ленивую тропическую расслабленность на широких эспланадах, видели толкотню китайского города. Едва ли найдется место, где, как здесь, на таком тесном пространстве были бы собраны воедино церкви, мечети, храмы различных религий и сект. Мифические горы индуистских храмов походили на политеистические бастионы. Вскоре картины, казалось, слились в пеструю ленту; этому способствовало знойное солнце.

Не говоря уж о кружной дороге, водитель и тут сослался на недоразумение: в качестве цели мы указали музей Тигрового бальзама, а нас высадили в парке Тигрового бальзама. Тигровый бальзам — это чудо медицины, которому два брата, китайские аптекари, обязаны своим баснословным богатством; они за свой счет разбили парк и организовали музей, а также учредили некоторые другие фонды.