Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

К «народной тропе» подведена железнодорожная колея. Пушкинская могила на Святой горе, гора святая, ибо на ней «пастуху явилась Богоматерь». Раньше гора называлась Синичьей (певчая птица — синица!). Был построен Святогорский монастырь. Пока тут проходили пограничные области, монастырь был богат, потом оскудел, обеднел. Сюда ссылали нерадивых, павших монахов. Остались факты буйства сосланных, остались вериги, монахов сажали за провинность на цепь. Тут похоронили Пушкина — недалеко от липовой аллеи, где поэту явилась Керн. Пушкинская могила, пять раз перекопанная, в стенах опального монастыря. Зимние дали. Дали ворожат. Тут жили Ганнибалы, Вульфы, Пушкины.

Мебель красного дерева, собранная вместе с другими экспонатами, — от ступы, в которой толкли зерно, до умывальника Кутузова — он ни к чему, но вещь ценная!

Нет покоя! И никакой воли! А счастья нет, это точно! (Гора Синичья! Правильно! Синица море пожгла!)

Второй раз в Михайловском

Минкульт дает деньги на музеи по метражу помещений — а тут они маленькие. Денег кот наплакал. 800 тысяч посетителей в год? Ни о чем не говорят — эти деньги музею не идут. И Гейченко, добившийся восстановления усадеб, подземной электропроводки для Михайловского, запасающийся экспонатами и т.д., — именно тот человек, который благодаря хозяйственной жилке, подвижничеству сумел добиться, чтобы буквально «не заросла» народная-то.

Очень интересна его помощница по Михайловскому Ирина. Были у нее в общежитии у Святогорского монастыря: топилась печь, подруги писали вместе курсовую, острили по поводу ее содержания (писали, как положено, и смеялись). Напоили нас хорошим молоком от знакомой коровы, которое называли парным. Ирина в этот раз была очень «московская». Вернее, нет, ленинградская, именно ленинградская девушка.

В Пскове — музей «Поганкины палаты», внутренние лестницы, три кордона дверей, двухметровые стены нижних складских помещений. Бытовая постройка Древней Руси — первая для меня. Я потрясен и взволнован. Собрание икон, псковская традиция: охра, зеленый, красный. Иконы изысканные, утонченные по письму, по разработке оттенков охры — от золотой до коричневой. Изображение чуть ли не рафинированное. Треугольники глазниц. Иоанн Предтеча, шестнадцатый век, — очень изыскан.

Псковская традиция соблюдалась, пока шла борьба за суверенитет Псковской республики, с отходом к Москве традиция глохнет. Крепость, входы с секретом - дорога смерти. Башни на слиянии рек Великой и Псковы, на схождении рек — «Перси» крепости, основной бастион, обернутый к неприятелю. И с двух сторон — река.

Что-то дивное, песенное в истории Синичьих гор в пограничных районах Руси, где явились юродивому пастушку иконы, где назвали горы святыми и построили монастырь. Границы ушли дале, монастырь оскудел, стал пристанищем ссыльных и опальных монахов. Тут зарождались видения пушкинского Бориса. Тут у входа в храм как-то вместе с нищими забрали в участок Пушкина. Тут похоронили его. Тут его могилу пять раз перекапывали. Тут могилу заминировали. Потом спасли. Тут места поклонений. И все это тут, на Синичьей горе — как в судьбе российских гениев: святость гор мнимая, даже названа, святость гор подлинная — захоронена. Все напутано, наврано, там, где правда подлинная, и там, где врать бы не надобно. Слухи, слухи, сплетни, разговоры... Синичьи горы, Святые горы, синица море пожгла — неправда, а море-то горит! И это он.

Да! Псков. Поганкины палаты! Третий этаж до указа о запрещении деревянных построек был деревянный. Считалось, что в каменных зданиях жить вредно. И жилые помещения были расположены в деревянном третьем этаже. (Бетон, синтетика — кирпич и хлопок! Старые времена = новые времена!)

К передаче с Тендряковым [33] «Спор-клуб». 92

1) Письма, из которых следует, что наши разговоры все время упираются в проблемы вечные — проблемы Добра. Телезритель требует объяснения сложного, а не простого. Сложность Пастернака — путь к истине. А он непрост. Неоднозначность ответов — вот к чему мы приходим. Мы говорим об «общеизвестном». Сегодня общеизвестное очень обманчиво. Именно в общеизвестном таятся сложности неизвестного. На проложенной тропе естественность пути — кажущаяся. Обобщение необходимо — пригласили Тендрякова.

31.03.80 г.

Надо всерьез, но только всерьез взяться решать, как жить дальше. Надо, наконец, потому что пора, потому что давно пора исключить из жизни фальшь и напряжение. Как ни жаль, как ни хлопотно, как ни трудно, надо рубить все, что надо рубить.