Ролан Быков - Я побит - начну сначала!

Но сатана не долго ждал реванша,

Пришел Эйнштейн, и стало все как раньше.

То, что выражено в этой шутливой эпиграмме, никуда не годится как научная мысль, но как шутка обнаруживает вдруг глубинный смысл. То, что всерьез выглядит глупо, в шутку может оказаться истиной. Шутка несет в себе элемент искусства, образ улавливает то, что скрыто от факта. Он дает факту новое измерение — не только во времени, но и в жизни духа. Никакие открытия в естествознании не заменят и не отменят духовной системы измерений. Человечеству важно не только знать, но и ведать. Речь идет об одушевленности измерений.

Наука — царствующая королева XX века, но без союза с культурой и искусством в недалеком времени она рискует потерять свой трон и оказаться в политическом гетто. Неодушевленная цивилизация — всемирный склеп. Убежден, что возможности образных систем в поисках истины приведут к важнейшим открытиям XX века. Точные науки наиболее успешно познают бездуховный мир — образ и вера открывают мир человека. Парадокс Оскара Уайльда — «Мир есть бледное отражение искусства» сегодня обретает чуть ли не буквальный смысл: там, где жизнь, — только факт, там, где искусство, — истина.

III. ЗАКАТ КУЛЬТУРЫ

«Вначале было слово». Ветхий завет

Когда берлинская стена еще стояла непоколебимо, и никому не приходило в голову, что она вот-вот рухнет (а это было сравнительно недавно), я выступал в западноберлинском институте искусств. Начал как бы для себя: «В мире произошел заговор бездарностей, и этот заговор, как мне кажется, побеждает». Переводчик перевел. Раздались дружные аплодисменты. Я слегка растерялся: «Это что, международное?» — в ответ дружный хохот и новые аплодисменты. Я рассказал, что «помню время, когда все делилось на талантливое и бездарное — сегодня это разница вкусов». Далее стал цитировать немецкого философа О. Шпенглера: «Мы были на уровне орлов — мы оказались на уровне лягушек».

В начале века Освальд Шпенглер написал книгу «Закат Европы». На основании исторических, философских и культурологических исследований автор доказывал, что «цивилизация — это конец культуры». Книга стала бестселлером начала века, но встретила многочисленные возражения. И действительно, XX век набирал обороты, и победная научно-техническая революция не вызывала сомнений. Открытия следовали за открытиями, атом был расщеплен, появился компьютеры. Юрий Гагарин взлетел в космос, американцы высадились на Луне, создана виртуальная реальность, наступила эпоха информатики — какой уж тут закат! Однако в полемике конца века, с приходом новых реальностей и устоявшейся моды на идеи апокалипсиса фигура О. Шпенглера возникает снова. Закат культуры стал фактом. Он почти признан.

Без даты

Прочел интервью с гениальным американским писателем, автором знаменитой «Уловки-22», Куртом Воннегутом:

— Сколько читающих в США? — спрашивает журналист.

— Не хочу плохо говорить о своей стране, - отвечает Курт Воннегут.

Крушение культуры произошло в сегодняшней России разом, обвалом — вокруг стенания, растерянность, крики о помощи. И то правда: культурная традиция — существо российской цивилизации, оттого коммунисты и апеллировали к культурным ценностям, объявляя себя единственно законными наследниками мировой культуры. Но факт остается фактом: идеология не заменяет культуру и в конечном итоге уничтожает ее.

Из дневника

«Самая страшная тирания — это тирания идеи», — пишет Виктор Гюго. Однако в жизни великих идей и заблуждений торжествует определенная закономерность: даже победив, любая, пусть прекрасная идея со временем неумолимо опошляется и приходит чуть ли не к своей противоположности. Тут, с моей точки зрения, нет исключений ни для идеи социализма, ни для идеи демократии, хотя эти идеи для меня вовсе не равнозначны.

«Вы верите в будущее?» — спрашивает героиня пьесы М. Львовского «Друг детства» у молодого физика. И тот отвечает: «Конечно, верю; только надо знать, что самое светлое будущее со временем становится проклятым прошлым».

Пошлость, как сказано и написано не раз, — особое явление. Многие утверждают, что она — главный признак и суть мещанства, его земля обетованная, почва, где он живет и размножается. Мещанин в старой России сословное определение, но со временем оно потеряло первоначальный смысл и стало определять определенную психологию и даже мировоззрение.

Из дневника