Сергей Кремлёв - «Второй войны я не выдержу...» Тайный дневник 1941-1945 гг.

Здесь видно явное встречное движение друг к другу двух будущих главных фигур советской атомной проблемы — редакция пункта 2 выдает авторство как Курчатова, так и Берии. Реально их активное сотрудничество было реализовано в рамках Специального комитета по урану.

См. примечание 2 к записи от 30 сентября 1943 г.

Речь, безусловно, о сыне Сталина Василии.

1 августа 1944 г. спровоцированная Лондонским эмигрантским правительством антисоветская Армия Крайова подняла в Варшаве заранее обреченное на провал восстание, подавленное немцами (подробнее см., например, С.Кремлёв. Мифы о 1945 годе. М.: Яуза; Эксмо, 2010. С. 45–79).

См. примечание к записи от 1 октября 1944 г.

Серов Иван Александрович (1905–1990), в 1941–1954 гг. заместитель, первый заместитель наркома внутренних дел СССР, в 1954–1958 гг. председатель КГБ при СМ СССР. Герой Советского Союза (1945, лишен звания в марте 1963 г.).

Имеются в виду, безусловно, части Армии Крайовой, руководимые из Лондона.

Байбаков (настоящая фамилия Байбак, о чём, как видим, Берия знал) Николай Константинович (19II-2008), советский государственный деятель, Герой Социалистического Труда (1981). Окончил в 1932 г. Азербайджанский индустриальный институт. С 1940 г. зам. наркома, с 30 ноября 1944 до 1946 г. нарком нефтяной промышленности СССР. С 1948 г. министр нефтяной промышленности СССР. После смерти Сталина с 1955 г. Председатель Госплана СССР, в 1957–1958 гг. был резко понижен Хрущёвым из-за опасений в скрытом сталинизме, но к концу хрущёвщины восстановил свое положение, а при Брежневе резко его упрочил, став в 1978 г. вновь Председателем Госплана СССР (до 1985 г.). В 1988 г. вышел на пенсию.

Если проанализировать жизненный путь Н.К. Байбака, то можно лишь удивляться чутью Л.П. Берии, распознавшего некую скрытую недоброкачественность «нефтяного» замнаркома и наркома. Он сумел удержаться на плаву и при Сталине, и при Хрущёве, и при Брежневе, и при Ельцине с Путиным, дожив свою почти столетнюю жизнь на хлебном посту вице-президента Международной топливной энергетической ассоциации. Интересным является то, что Байбак стал Героем Социалистического Труда лишь в 1981 г. — к 70-летию. От Сталина он такой награды почему-то не дождался, хотя работал много и неплохо.

В этой записи впервые появляются два имени, которые станут выдающимися в истории советского Атомного проекта — Василия Махнева и Авраамия Завенягина.

Махнев Василий Алексеевич (1904–1966), генерал-майор инженерно-технической службы, Герой Социалистического Труда (1949), лауреат Сталинских премий (1951, 1953). Окончил сельхозтехникум и Ин-т народного хозяйства, затем — в системе Рабоче-крестьянской инспекции и государственного контроля в Вятке, Горьком, Ленинграде, Хабаровске, Владивостоке. С1940 г. зам. наркома Госконтроля СССР, в 1941–1944 гг. зам. наркома боеприпасов СССР, одновременно в 1942–1945 гг. зам. члена ГКО Н.А. Вознесенского. С августа 1945 г. по 1953 г. член Специального комитета при СМ СССР и начальник Секретариата Спецкомитета.

Завенягин Авраамий Павлович (1901–1956), государственный деятель, генерал-лейтенант, окончил Московскую горную академию (1930). В 1941–1950 гг. заместитель наркома (министра) внутренних дел СССР, в 1945–1953 гг. член Спецкомитета и Техсовета Спецкомитета, с 1949 г. 1-й заместитель начальника атомного Первого Главного управления (ПГУ) при СМ СССР, в 1955–1956 гг. министр среднего машиностроения СССР (МСМ — преемник ПГУ).

Чернышов Василий Васильевич (1896–1952), генерал-полковник (1945), в 1944 г. заместитель наркома внутренних дел СССР.

Сафразьян Леон Богданович (1893–1953), генерал-лейтенант (1945), в 1944 г. заместитель наркома внутренних дел СССР.

Купцов Александр Васильевич (1910 —?), инженер-химик, с 22 марта 1942 гг. заместитель Председателя Госплана при СНК СССР по вопросам химической промышленности.

См. также примечание 1 к записи от 15 июля 1944 г.

Скорее всего имеется в виду недостаточный размах геологоразведочных работ по поиску урановых месторождений.

Эта запись интересна не столько даже с исторической точки зрения, потому что сам факт закрепления за Берией руководства работами по урану менее через месяц после этого разговора (см. вторую запись от 3 декабря 1944 г. и примечание 2 к ней) доказывает, что Сталин уже остановил свой выбор на Берии как на кураторе урановой проблемы. И эта запись интересна прежде всего в психологическом отношении, как деталь личных взаимоотношений Сталина и Берии.