Федор Раззаков - Досье на звезд - правда, домыслы, сенсации. Их любят, о них говорят

Рассказывает Г. Великанова: «Это случилось перед концертами в Риге. Просыпаюсь утром — и даже говорить не могу. Ко мне привели прекрасного врача, полковника медицинской служил, который меня успокоил: мол, вечером я смогу петь на конверте. Он мне сделал какие-то вливания, и я действительно пела. Наутро ситуация повторилась — я снова онемела…

Он лечил меня четыре дня. А когда уже в Москве я пришла своему врачу-фониатру, потому что голос так и не вернулся, ю г сказал: «Да вам же делали блокаду наркотиками!» И объяснил, что на самом деле мне вливали: «Благодарите Бога, что вы не стали наркоманкой». Потому что это очень страшная ещь — 4 дня подряд держать человека на наркотиках. После этого я девять месяцев вообще не могла ни петь, ни говорить. И когда мне начали потихонечку восстанавливать голос, он у меня стал уже низким. Теперь я пою в других тональностях. Хотя мастерство актерское, которому меня научили педагоги — Андровская, Петкер, Кторов, — осталось.

С врачом из Риги произошла потом страшная история. Он оказался психически больным человеком и покончил жизнь самоубийством. Пошел в лес со своей семьей и из ружья расстрелял жену и дочек — 8 и 16 лет. А потом выстрелил себе в рот. Старшая дочка доползла до дороги, видно, он уже слегка опомнился и промахнулся, попал ей в плечо. Она до сих пор жива…»

В 80-е годы Великанова стала выступать значительно реже — и возраст сказывался, и появились новые обязанности. В течение девяти лет они вместе с Иосифом Кобзоном вели класс в «Гнесинке». Но платили им за это сущие копейки, и Великанова в конце концов ушла.

В 1992 году Г. Великановой было присвоено звание народной артистки России (произошло это после сорока лет выступлений на эстраде!). Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. Вдобавок к званию она получила и денежную прибавку: президентскую пенсию из десяти минимальных окладов. О присвоении ей звания Великанова узнала от руководителя Москонцерта Булгакова, с которым у нее в отличие от его предшественников были хорошие отношения. Она приехала в Москонцерт, а там по этому случаю уже накрыли столы, выставили шампанское. Для нее это сообщение было настоящим сюрпризом.

В середине 90-х, когда на российскую эстраду вернулся интерес к ретро, вспомнили о многих исполнителях 50—60-х годов, в том числе и о Великановой. Ее имя вновь замелькало на страницах газет, по телевидению и на радио зазвучали ее песни. А вскоре и сама певица вновь вышла на эстраду, чтобы принять участие в одном из ретроконцертов. Выглядела она при этом прекрасно: изумительно одетая, причесанная, с красивой фигурой.

Как Великанова относилась к современной эстраде? Вот ее собственные слова: «Эти ужасные тексты… Когда поет Королева, кокетничает и при этом ничего не умеет, и речь плохая, и манерность — я не могу это переносить, я ухожу. Кстати, ей надо взять педагога русского языка, чтобы она научилась хорошо говорить. А как можно петь с экрана телевизора о том, что «ты отказала мне два раза», — это непристойно!

Хотя когда я слушаю Гребенщикова, я умираю от наслаждения, думаю: Боже мой, как Бог дал ему такой талант, что он ТAK поет. Это какая-то нечеловеческая музыкальность, энергетика. Причем он спокоен, не обливается потом. Станиславский говорил, что артист на сцене не имеет права потеть. И это надо нашим молодым взять на вооружение. Поменять одежду с нейлоновой на хлопковую и не измазывать себя такими кремами. Я не могу смотреть, когда мой любимый Валерий Леонтьев истекает потом…»

Несмотря на столь критические суждения о нынешней эстраде, Великанова никогда не чуралась общаться с ее представителями. У нее были хорошие отношения со многими нынешними звездами. Приведу рассказ С. Зверева:

«С Великановой я познакомился совершенно случайно. Салон, где я работаю, находится в Большом Афанасьевском переулке, а Гелена Марцеловна жила через дорогу. Я имею обыкновение выходить на бульвар, посидеть на лавочке и затянуться сигаретой. Вдруг мои мысли оборвала фраза: «Ой, неужели это вы, Сергей? Я вас по телевизору все время вижу, вы такой чудесный и милый мальчик». Я стал судорожно вспоминать, кто эта дама, а как только она представилась, припомнил, что, когда был маленьким, слышал, как Великанова пела фальцетом песенку «Папа, ты разбил мою матрешку».

Потом Гелена Марцеловна меня попросила: «Сереженька, я совершенно облысела, сделай со мной что-нибудь». Мы как-то очень быстро с ней сблизились. Она называла меня своим сыночком и знала все мои заморочки. Однажды, когда она отправилась в круиз, оставила мне ключи от квартиры, где я прокпл долгое время. Господи, какая же у нее стерильная чистота и больничный порядок! Она никогда нё ложилась спать, пока пс наведет порядок в квартире и не вымоет полы, причем это могло случиться даже в четыре утра. Великанова была очень подвижным и бодрым человеком и никогда не жаловалась на, юровье. В последнее время у нее появился друг, мужчина примерно ее возраста, но он совершенно не вписывался в ее жизнь. Она часто говорила, что он не из ее круга и что она устала от его непонимания. «На душе тяжело, Сережа, не складывается у меня с ним». Я советовал ей порвать эти отношения».