Array Array - Двадцать лет в батискафе.

Предстоявшая экспедиция в Японию послужила предлогом для того, чтобы обратиться в министерство с просьбой, кото­рую я вынашивал уже давно: прислать кого-нибудь на долж­ность помощника капитана или, если хотите, второго пилота батискафа. Должен же кто-то заменить меня, если я заболею или, скажем, сломаю ногу в Японии! Не пропадать же впустую миллионам потраченных иен. Париж удовлетворил мою прось­бу, и вот к нам присоединился лейтенант флота О'Бирн. Это был высокий рыжеволосый парень, который напрасно стал бы отрицать свое ирландское происхождение. Он, впрочем, и не отрицал. В течение многих лет одна из подлодок французско­го военно-морского флота носила имя его деда, подводника, который пошел ко дну со своим кораблем во время первой ми­ровой войны. Очевидно, решившись служить в подводном фло­те, молодой лейтенант продолжал семейную традицию.

Страстно влюбленный в свое дело, О'Бирн очень быстро постиг науку управления батискафом. «ФНРС-ІІІ» только что вышел из капитального ремонта, и мы совершили сначала пробное погружение на 20 метров, потом следующее, которое, увы, пришлось прервать на глубине 1500 метров из-за течи в трубке манометра. Оказалось, что один из швов был негерметичен. 29 марта мне наконец удалось впервые показать своему помощ­нику дно (на глубине 2000 метров) и до отъезда в Японию дать ему возможность самостоятельно провести учебное погружение.

6 апреля «Атсута Мару» пришла в Тулон и приняла на борт «ФНРС-ІІІ», оба домика и всю остальную материальную часть, а также трех моих старшин, которые были в восторге от пер­спективы месяц с лишним играть роль пассажиров.

14 мая в токийском аэропорту нас — то есть О'Бирна, главстаршину Роста и меня — встречал профессор Сасаки в сопровождении нескольких коллег и многочисленных журналистов. Гостеприимство наших друзей трудно было переоценить; на всякий случай сообщу, однако (вдруг мои сведения кому-нибудь пригодятся), что в Токио отнюдь не считается невежливым без предупреждения позвонить вам по телефону в 3 часа утра. Меня во всяком случае именно в это время поднял с постели некий журналист, желавший знать, сколько лет лейтенанту О'Бирну; оказывается, без этих данных репортаж, предназначенный для утреннего выпуска газеты, не мог выйти в свет. Помню, что я ответил ему вежливо, но сколько именно лет О'Бирну, так и не вспомнил.

Следующие пять дней прошли в непрерывных делах. Офи­циальные визиты, заседания Японского комитета по использо­ванию батискафа, беседы с журналистами из редакции «Асахи Симбун» — все это отнимало у нас массу времени.

19 мая «Атсута Мару» пришла в Иокогаму и выгрузила там ФНРС-ІІІ», в который тотчас было заправлено положенное количество бензина. Наша экспедиция была рассчитана на три месяца; для того чтобы погружения совершались в максималь­но различных условиях, японские океанографы предусмотрели для нас не одну, а две базы: первая в Онагаве — рыболовном порту на восточном берегу острова Хондо, приблизительно в 300 милях к северо-востоку от Токио. Там нам предстояло об­следовать подступы к так называемому Японскому желобу, глубина которого местами достигает 8000 метров; к сожалению, такие глубины недоступны для «ФНРС-IIІ». Затем мы должны были перебазироваться в Урагу в южной части токий­ской бухты, и вторую серию погружений совершить в зоне вул­канов по соседству с Фудзиямой.

Японские таможенные власти отдали нам батискаф сразу по спуске его на воду, но задержали на неделю (для описи) все наше оборудование и оба домика. Поэтому выход в море пришлось отложить до 1 июня. Мы разместились на «Синью Мару», который буксировал наш «ФНРС-ІІІ». Судно это, водоиз­мещением 300 тонн, прежде было траулером, но во время ядер­ных испытаний, проводимых американцами в Тихом океане, оно попало под радиоактивные осадки, и после дезактивации «Синью Мару» рыбу уже не ловило, а стало учебным судном студентов Университета рыбного промысла в Токио.

Командир его — капитан 2-го ранга Озава, человек чрезвычайно деятельный и энергичный, проявил о нас и нашем бати­скафе самую трогательную заботу. Нас поселили в студенче­ском кубрике — бывшем рыбном трюме, где теперь в центре стоял большой стол, а по обе стороны от него тянулись два ряда коек. Оборудуя этот кубрик, японцы, естественно, не пред­видели, что в нем придется жить человеку ростом за 1 метр 70 сантиметров. Так что для меня сделали дощатый топчан между столом и одной из коек, и на него положили несколько матрацев. Лежать было удобно, но в качку все, что падало со стола, валилось мне прямо на голову, и до утра я обычно не выдерживал, а бежал куда-нибудь подальше, на свободную койку.