Василий Чуйков - Сражение века

Помогали нам немецкие коммунисты и комитет «Свободная Германия». Вальтер Ульбрихт лично в Сталинграде говорил окруженным солдатам и офицерам правду о событиях на фронте и в Германии.

В первых числах января к нам на командный пункт армии прибыли командующий Донским фронтом генерал-лейтенант Константин Константинович Рокоссовский, член Военного совета фронта генерал-майор Константин Федорович Телегин и командующий артиллерией фронта генерал-майор Василий Иванович Казаков. Они переправились через Волгу по льду.

Выйдя из машин около землянок штаба армии, Рокоссовский и Телегин долго расспрашивали нас, как и где мы были в период боев и пожаров, как и чем мы дышали, когда немецко-фашистские войска, ведя наступление, обрушивали на город тысячи и тысячи бомб.

Войдя в землянку и присев на земляной стул за земляным столом, командующий фронтом кратко изложил план уничтожения окруженной группировки противника и поставил армии задачу. Главный удар с целью раскола на части окруженной группировки наносится с запада армиями генералов Батова и Чистякова. Одновременно переходят в наступление с севера армии генералов Жадова и Галанина, с юга — Шумилова и Толбухина. На 62-ю армию возлагалась задача «активными действиями с Востока привлекать на себя больше сил противника и не допускать его к Волге, если он попытается через замерзшую Волгу прорваться из окружения».

Задача была ясна, и я заверил командующего фронтом, что она будет выполнена, что до начала основного наступления главных сил фронта Паулюс не оттянет из города ни одной дивизии.

Потом офицеры штаба фронта несколько раз спрашивали:

— Удержит ли 62-я армия противника, если он под, ударами наступающих армий с запада всеми силами бросится на восток?

Николай Иванович Крылов ответил на это так:

— Если Паулюс летом и осенью с полными силами не мог сбросить нас в Волгу, то голодные и полузамерзшие гитлеровцы не пройдут на восток и десяти шагов.

Подобный же вопрос задал мне начальник штаба фронта генерал Малинин. Я ему ответил, что гитлеровцы 1943 года уже не те, что летом 1942 года, что армия Паулюса уже не армия, а лагерь вооруженных пленных.

До самого начала наступления всех сил фронта, то есть до 10 января, части 62-й армии, выполняя задачу командующего фронтом штурмовыми группами атаковывали противника. Наши позиции улучшались с каждым днем. Ежедневно десятки опорных пунктов и дзотов разрушались и переходили в наши руки. В результате шесть дивизий из двадцати двух и пять саперных батальонов противника как были, так и оставались прикованными к нашей армии.

Особенно активно действовали в эти дни штурмовые группы дивизии Батюка. В боях на Мамаевом кургане они приковали к себе несколько полков и, захватив передовые наблюдательные пункты противника, лишили гитлеровских генералов возможности следить за перегруппировкой наших войск в городе.

Со второй половины сентября до 12 января, почти четыре месяца (сто двадцать дней), шла непрерывная борьба не на жизнь, а на смерть вокруг водонапорных баков.

Сколько раз вершина Мамаева кургана переходила из рук в руки, никто не может сказать. За Мамаев курган бились воины из дивизии Родимцева, дралась вся дивизия Горишного, 112-я дивизия Ермолкина и больше всего за него сражалась славная четырежды орденоносная гвардейская дивизия Батюка. Полки этой дивизии прибыли на правый берег 21 сентября и 22 сентября уже вступили в бой на рубеже оврага Долгий. Потом дивизия как бы вросла в Мамаев курган, в его отроги, и сражалась на нем до конца, до соединения 26 января 1943 года с дивизиями генерала Чистякова.

Несколько слов о командире этой дивизии Николае Филипповиче Батюке. Он прибыл в город подполковником, а уехал из него после разгрома армии Паулюса генералом. В этом командире особенно хорошо сочетались три неоценимых качества: командирская настойчивость, храбрость и партийность. Он умел быть строгим и справедливым, его боялись и любили; он часто был на виду у своих воинов. У него были больные ноги, порой он еле передвигался, но он не отсиживался в землянке; на передний край, на свои наблюдательные пункты он уходил с палочкой, а возвращался в свою землянку на плечах адъютанта, причем только ночью, чтобы никто этого не видел. Свою болезнь Батюк всячески скрывал, и я узнал об этом только в январе, когда он уже совсем не мог передвигаться без посторонней помощи. Он не стеснялся сказать любому начальнику и подчиненному правду в глаза, даже если она была и горька. Его доклады не требовали уточнений и проверки, они всегда были правдивы.