Михаил Шрейдер: НКВД изнутри. Записки чекиста

Когда в 1928 году из Италии возвратился А. М. Горький, Ягода принял меры к максимальному сближению с ним, используя для этой цели любовь Алексея Максимовича к детям и молодежи и всячески рекламируя действительно имевшие место в то время достижения в работе с беспризорниками и малолетними преступниками. Замечу, что большую часть заслуг в этом Ягода приписывал себе и своим холуям вроде Погребинского, [1] Погребинский М. С. — комиссар госбезопасности 3-го ранга, начальник Управления НКВД по Горьковской области (здесь и далее звания я должности, которые удалось установить, даются по состоянию на 1937–38 гг.). Покончил с собой в 1937 году. сознательно затушевывая роль истинных организаторов борьбы с беспризорностью — Дзержинского, Менжинского и партийной организации ОГПУ.

От партийной жизни органов ОГПУ Ягода был оторван совершенно, и его очень редко можно было увидеть на партсобраниях. В обращении с подчиненными отличался грубостью, терпеть не мог никаких возражений и далеко не всегда был справедлив, зато обожал подхалимов и любимчиков вроде Фриновского, [2] Фриновский М. П. — командарм 1-го ранга, на момент ареста — нарком Военно-Морского Флота СССР. Расстрелян в 1940 году. Погребинского, а позднее — Буланова, [3] Буланов П. П. — секретарь Наркомата внутренних дел СССР. Расстрелян в 1938 году. выдвигал их на руководящую работу, несмотря на явное подчас несоответствие их будущей должности. С неугодными же работниками Ягода расправлялся круто, засылая их куда-нибудь в глушь, а то и вовсе увольняя из органов. Естественно, что все эти отрицательные стороны характера Ягоды в первые годы его работы в ВЧК-ОГПУ были известны далеко не всем, но после смерти Дзержинского и по мере усугубления болезни Менжинского он все более распоясывался.

Большинству оперативных работников ОГПУ конца 20-х так или иначе становилось известно об устраиваемых на квартире Ягоды шикарных обедах и ужинах, где он, окруженный своими любимчиками, упивался своей все возрастающей славой. Я никогда не бывал в ягодинском особняке, но еще в середине двадцатых слышал от начальника административно-организационного управления ОГПУ Островского, [4] Островский И. М. — старший майор госбезопасности, начальник административно-хозяйственного управления НКВД СССР, расстрелян в 1937 году. что начальник строительного отдела ОГПУ Лурье, [5] Лурье И. Л. — начальник инженерно-строительного отдела НКВД СССР, расстрелян в 1937 году. бывший соседом Ягоды, несколько раз перестраивал жилище будущего шефа НКВД. В конце двадцатых в этом доме жили также семьи тогдашнего начальника контрразведывательного отдела ОГПУ Артузова., [6] Артузов А. X. — корпусной комиссар, зам. начальника разведуправления Генштаба РККА, расстрелян в 1937 году начальника секретного отдела ОГПУ Дерибаса, [7] Дерибас Т.Д… — комиссар госбезопасности 1-го ранга, начальник УНКВД по Дальневосточному краю, расстрелян в 1939 году. начальника иностранного отдела ОГПУ Трилиссера, а также Агранова. [8] Агранов Я. С. — комиссар госбезопасности 1-го ранга, заместитель наркома внутренних дел СССР, расстрелян в 1937 году. Позднее Ягода переехал в Кремль, где и жил вплоть до ареста.

Помню, как 20 декабря 1927 года, когда отмечалось десятилетие ВЧК-ОГПУ, Ягода с группой приближенных наносил эффектные 10–15-минутные визиты в лучшие рестораны, где были устроены торжественные ужины для сотрудников различных управлений и отделов ОГПУ, причем рестораны были для этого использованы действительно самые лучшие: «Националь», «Гранд-отель», «Савой» и другие. Апофеозом этих визитов в каждом случае было чтение сотрудником особого отдела ОГПУ Семеном Арнольдовым плохоньких виршей с неуемным восхвалением Ягоды, где он фигурировал как «великий чекист». Последнее обстоятельство особо интересно, потому что тогда (1927) даже в отношении Сталина никто таких прилагательных не употреблял.

В конце 1928-го или начале 1929 года Московским комитетом партии было вскрыто дело так называемого «Беспринципного блока» в Сокольническом районе, в котором оказались замешаны Ягода, Дерибас и Трилиссер, а также секретарь Сокольнического РК ВКП(б) Гибер, скромный и честный большевик, втянутый ягодинскими холуями Погребинским и Фриновским (оба они в то время были помощниками начальника особого отдела Московского военного округа) в пьяные компании, собиравшиеся на частных квартирах, где, как рассказывали, в присутствии посторонних женщин за блинами и водкой решались важные организационные вопросы, включая расстановку кадров.